– Гиммлер покачал головой. – Генералы нашего высшего командования, люди, которые дали священную клятву служить нашему фюреру, вовлечены в заговор с целью его убийства.
– Бог мой! – воскликнул Розманн.
– Среди тех, кого нам удалось выявить, генералы Вагнер, Штиф, фон Хазе. – Он взял из дипломата документ. – В этом списке есть и другие, некоторые фамилии могут удивить вас.
Розманн пробежал глазами список и удивленно посмотрел на Гиммлера.
– Роммель?
– Да, сам боевой маршал. Народный герой.
– Невероятно, – сказал Розманн.
– Стало быть, – добавил Гиммлер, обращаясь к нему, – как абсолютно правильно решил фюрер, мы можем предположить, что это совещание в замке Вуанкур является просто прикрытием. Совещание по Атлантическому валу. Что за чушь! – Гиммлер невесело рассмеялся. – Прикрытие, Розманн. Сам Роммель будет там. Зачем ему ехать так далеко?
Розманн, который всю жизнь считал, что соглашаться – это лучшая политика, с готовностью закивал головой:
– Уверен, что вы правы, рейхсфюрер!
– Этот генерал Земке, например, который отвечает там за порядок. Уверен, что он тоже причастен к заговору.
Розманн, лихорадочно пытавшийся сообразить, как бы отличиться в этой новой ситуации, вдруг сказал:
– У нас есть одно преимущество в замке, рейхсфюрер.
– И в чем оно состоит?
– В том, что безопасность там обеспечивают силы СС.
– Вы уверены? – Гиммлер мгновенно сосредоточился. – Вы точно это знаете?
– О да, рейхсфюрер. – Розманн начал внимательно просматривать папку. – Взгляните: офицер, ответственный за безопасность и разведку, штурмбаннфюрер Макс Прим.
Гиммлер изучил послужной список Прима:
– Да он настоящий герой, этот Прим.
– Рыцарский крест с дубовыми листьями и скрещенными мечами, рейхсфюрер. Единственное, почему он не на фронте, – тяжелые ранения, полученные им в России.
– Да, вы правы. – Гиммлер в задумчивости постукивал пальцами по столу, а Розманн застыл в тревожном ожидании. – Да, – наконец прервал молчание Гиммлер, – я думаю, что этот майор Прим сослужит нам очень хорошую службу. Свяжите меня с замком, Розманн. Я сам поговорю с ним.
Именно в этот момент Макс Прим бежал по лесу на противоположной от замка Вуанкур стороне озера. Ему не хватало дюйма до шести футов в росте, короткие черные волосы были взъерошены, по лицу тек пот. На нем был старый спортивный костюм, вокруг шеи обмотан шарф; один из эльзасских сторожевых псов охраны бежал рядом.
– На будущее запомните, – сказал ему хирург в день выписки из госпиталя, – для человека с серебряной пластинкой в черепе вы справились со своими проблемами прекрасно, но теперь побольше ходите. Ходите, не бегайте. Это будет вашим новым жизненным кредо.
– Так, к черту все это, – сказал сам себе Прим, обогнул озеро и последним броском пересек лужайку перед главным входом.
Он поднялся по ступенькам мимо часовых, отдавших ему честь, и вошел в большую прихожую. Он пошел по коридору направо, остановившись, чтобы взять полотенце и вытереть лицо. В передней комнате находился кабинет его помощника, гауптштурмфюрера Райсшлингера. Прим прошел прямо к себе, услышав звонок телефона. Он открыл дверь и увидел Райсшлингера, который как раз снимал трубку.
– Да, это кабинет штурмбаннфюрера Прима. Нет, он только что вошел. – Он помолчал, потом повернулся и протянул трубку Приму, его глаза были широко раскрыты: – Мой Бог, это сам рейхсфюрер Гиммлер.
Прим протянул руку за трубкой, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица, и жестом указал ему на дверь. Райсшлингер вышел, закрыв за собой дверь, быстро подбежал к своему столу и осторожно поднял трубку параллельного аппарата.
Гиммлер спросил:
– Прим?
– Да, рейхсфюрер.
– Вы верный член братства СС? Могу я рассчитывать на вашу помощь и осмотрительность?
– Конечно, рейхсфюрер.
– У вас прекрасный послужной список. Мы все гордимся вами.
«Что у этого ублюдка в рукаве?» – подумал Прим.
– Слушайте внимательно, – сказал Гиммлер. – Жизнь нашего фюрера может оказаться в ваших руках.
Прим нежно потрепал пса по шее, когда тот подошел и сел рядом.
– Что мне следует предпринять, рейхсфюрер? – спросил он, когда Гиммлер закончил.
– Наблюдение за участниками совещания. Убежден, совещание – только предлог. Этот генерал Земке кажется мне очень подозрительным, а Роммель явно отсиживается! Позор для офицера.
Не обращая внимания на то, что величайшего героя войны развенчивали самым пошлым образом, Прим остался спокоен:
– Насколько я понимаю, об арестах речь не идет, рейхсфюрер?
– Конечно, нет. Тщательно наблюдайте, заносите в журнал всех, кто прибудет, и, естественно, записывайте все телефонные разговоры маршала, любого другого высшего офицера. Это приказ, Прим.
– Цу бефель, рейхсфюрер, – автоматически ответил Прим.
– Прекрасно. Жду вашего отчета.
Разговор был окончен, но Прим все еще держал трубку в руках. Послышался легкий щелчок. Прим взглянул на дверь, ведущую в приемную, холодно улыбнулся, осторожно положил трубку и на цыпочках пересек комнату, сопровождаемый собакой. Когда он открыл дверь, Райсшлингер клал трубку на рычаг. Он обернулся, и его лицо полностью выдало его вину.
Прим был краток:
– Слушай, ты, мерзкий гаденыш! Если я еще раз поймаю тебя за этим занятием, то с радостью разрешу Карлу сожрать твои яйца.
Пес внимательно смотрел на него, свесив язык набок. Райсшлингер с пепельным лицом пролепетал:
– Я не имел в виду ничего плохого.
– Теперь вы осведомлены о государственной тайне высочайшей важности. – Прим внезапно рявкнул: – Встать смирно, Райсшлингер!
– Цу бефель, штурмбаннфюрер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75