Я нажимаю на медную кнопку и
вхожу внутрь. Проходя мимо комнаты консьержки, я бормочу какое-то имя и по
днимаюсь по лестнице. Лифта нет. Это разнообразило жизнь русского после
его работы. Поднимаясь по ступенькам, я думаю о том, кого я найду там, навер
ху. Наверняка, не полицейских. Там, наверху, полицейских действительно не
т. Человек, который водил слабым лучом света по комнате смазчика лифтов, д
ействовал, видимо, втихаря. Полицейские не осторожничают и мало беспокоя
тся о том, чтобы сохранять тишину.
Я добираюсь до самого верха. Ориентируюсь. Освещение работает только до
четвертого этажа. Я чиркаю спичкой и волчьим шагом скольжу по коридору, р
азглядывая визитные карточки, пришпиленные на дверях. Вот пожелтевший л
исток бумаги, на котором черным выделяется имя проживавшего там человек
а: Иван Костенко.
Я замираю и прислушиваюсь. Ни звука. Посмотрим...
Из комнаты в гостинице я заметил свет, да или нет? А моя подружка тоже ошиб
лась? Невозможно, чтобы она перепутала, когда показывала мне окно. А извес
тный скелет, она связывает его со своей профессией. Хватит напрягать моз
ги. Поскольку я уже здесь, не стоит уходить с пустыми руками. Я ощупываю дв
ерь в поисках ручки. Естественно, ничего нет. Ладно. Ну что ж, придется пуст
ить в ход отмычку. Я... "Тихо, Нестор! Ты ничего не слышишь? За дверью кто-то ес
ть, старина. Ты не слышишь? Да. А что? Словно металлический звон. Как будто... "
Я сейчас увижу, что это такое. Я вытаскиваю отмычку и ковыряюсь в замке. За
мок поддается. Может быть, не так легко, как Софи Демар, но поддается. Я тихо
нько отворяю дверь. В комнате темно. Естественно. Я сжимаю в руке мою пушку
. А сейчас, осторожно. Я вспоминаю о том, что со мной произошло совсем недав
но на улице Пайен, в 15-м парижском районе. Я вошел в такую же темную комнату,
а за дверью кто-то был, и только я успел переступить порог Ц бум! Ц получи
л по кумполу. Нет, больше не надо. Я резко толкаю дверь и захлопываю её удар
ом ноги. Дверь защелкивается, я делаю шаг вперед... спотыкаюсь о какую-то че
ртову скамейку и растягиваюсь во весь рост на полу под перестук раскачив
ающихся костей. И поскольку от судьбы не уйдешь, получаю причитающийся м
не удар по голове.

* * *

Это легкий удар, оглушивший меня всего лишь на несколько секунд. Я встрях
иваюсь, затем прислушиваюсь, затаив дыхание. Скелет по инерции продолжае
т потихоньку шевелить голыми костями в медленном танце смерти. Ночной ве
терок шевелит занавеску на окне, её кольца поскрипывают на металлическо
м карнизе. Это Ц тот звук, который натолкнул меня на мысль, что в комнате к
то-то есть. Приходится признать очевидность: если в этой комнате и был кто
-нибудь, сейчас уже никого нет. А что касается того, что свалилось мне на го
лову, я устанавливаю предмет при свете спички Ц это военная каска. Она ви
села на стене, от сотрясения свалилась и не промазала. Это Ц новый способ
Бурма. Я его задействовал впервые. Элен предсказала, что знаменитый дете
ктив схлопочет по черепу, но, поскольку не нашлось никого, кто бы выполнил
эту работу, он позаботился об этом сам, чтобы не дать соврать хорошеньком
у язычку своей секретарши. Отлично. Все это очень прекрасно, но будем серь
езнее. Надо заняться чем-то полезным. Например, зажжем свет. Здесь не хват
ает самого элементарного комфорта. Ни газа, ни электричества. Я обнаружи
ваю свечу. Зажигаю. Эх, черт побери! Этому казаку, наверное, было очень весе
ло один на один со своим скелетом при таком зловещем колеблющемся свете.
Я разглядываю скелет. Тот самый, одноногий, о котором шла речь. Так, нравит
ся это или нет Марку Ковету, у него всего одна нога. И это точно женский ске
лет. Тазовые кости у женщины шире, чем у мужчины. Я шарю по ящикам и нахожу в
одном из них складной метр. Приступаю к обмеру скелета. Вчера пополудни, п
осле телефонного разговора с редактором "Крепюскюль", я поинтересовался
, как выглядел генерал Горопов. Этот скелет на добрых десять сантиметров
выше генерала. По этой причине, а также потому, что он принадлежал женщине
, его нельзя приписать генералу. И я даже не могу понять, огорчает это меня
или нет.
Я ставлю на ноги табурет, о который я споткнулся, сажусь и закуриваю трубк
у, глядя на скелет. Он все еще покачивается, словно хочет меня соблазнить.
Ну и кокетка! Я думаю о свете, который мы с девицей видели из окна гостиниц
ы. Здесь кто-то был. Кто-то, кто отвалил, прежде чем я пришел. Что же делал тут
этот кто-то? Что хотел? Что искал? Что? Что? Что? Это же бросается в глаза. Гов
орят, что добрая кость придает блюду особый вкус.

XIV

На следующий день в прессе нет ни слова об Иване Костенко. Это нормально. Х
роника дня стареет быстрее, чем актеры-совладельцы "Комеди-Франсэз". Одна
новость вытесняет другую. Вчера это был сверкающий фейерверк в честь бы
вшего белогвардейца, только о нем и говорили. А сегодня герой дня Ц совсе
м зеленый дрянной ревнивец, который изрешетил из пистолета предмет свое
й любви, а затем застрелился сам. По крайней мере, таким образом можно быть
уверенным, что у него не будет потомства.
Итак, ни слова о Костенко как раз тогда, когда мне хотелось бы побольше узн
ать о нем. Меня не очень вдохновляет перспектива идти вытряхивать какие-
нибудь сведения из Марка Ковета, но все же это менее опасно, чем обращатьс
я к полицейским.
Поэтому я звоню своему приятелю, назначаю ему свидание и направляюсь в р
едакцию "Крепю".

* * *

Журналист-универсал глядит на меня своими водянистыми глазами Ц единс
твенный орган в его теле, где еще осталась вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44