Он
приходит к вам, плачется о своих несчастьях (что было неправдой: он берет о
тпуск, чтобы проникнуть к вам в дом и свободно пошарить повсюду), и вы нани
маете его без всяких опасений, так как даже если вы и были с ним знакомы, то
не знаете, что он, будучи подчиненным офицером, был в курсе тайны Горопова
. Короче говоря, Костенко шарит повсюду и однажды в бурную грозовую ночь о
н находит то, что искал: захоронение генерала. Почти сразу он уходит от вас
, унеся с собой характерную бедренную кость. Он выполнил одну задачу, но ем
у остается выполнить другую. (К тому же он должен был возобновить свою раб
оту в универмаге, так как его отпуск кончался.) Вместо того, чтобы пойти и о
бъявить о своей находке полицейским, он письмом обращается с просьбой об
аудиенции к своему как бы вышестоящему начальнику, полковнику Лопухину
, маразматику, каким тот и был всегда и кого никто никогда ни о чем не стави
л в известность. Он ждет ответа, прикрепив "героическую бедренную кость" к
скелету, у которого как раз не хватало одной. Но вскоре вы заметили либо ис
чезновение, то есть кражу бриллианта, либо земляные работы. Ваши подозре
ния тут же падают на Костенко. Заметив, что он действительно слишком мног
о знает на ваш счет, вы убираете его, столкнув в шахту лифта. Я бы не удивилс
я, узнав, что в день этой драмы вам пришлось по делам вашего магазина отпра
виться в галерею Лафайет. А это нетрудно проверить.
Я жду, что она что-нибудь скажет. Она молчит. Тогда я продолжаю:
Ц Я не думаю, что вы ходили к Костенко домой на улицу Жубер той ночью, когд
а я сам там был, и забрали там бедренную кость Горопова. Снабженная серебр
яной пластинкой, она, если еще не привлекла внимание полицейских, поскол
ьку сам скелет был скорее предметом шуток, в конце концов привлекла бы их.
Итак. С самого начала теория о самоубийстве была принята в силу "страннос
тей" Костенко; кость исчезла (был, правда, риск, что станут интересоваться,
почему она исчезла, но это менее опасно, чем если бы её опознали), у бедняги
Ц никаких следов бриллианта, который мог бы привести к вам. Ладно. Хорошо
. Очень хорошо. Отлично. Вы можете вздохнуть свободно. Но вы задаете себе в
опрос: "Кто же мог украсть этот бриллиант, поскольку, видимо, это не Костен
ко? ". И по традиции вы обвиняете другое лицо, из числа прислуги Ц Ольгу. Теп
ерь послушайте меня... Соня, возможно, была прежде шлюхой, может быть, воров
кой, но ей была невыносима мысль о том, чтобы переложить на кого-то другог
о свою вину. Она хочет повиниться в своих делах, колеблется, потом сообщае
т о своем проекте Элен. Вы перехватываете её телефонный разговор... Да, я ду
маю, что вы были в этом универмаге в тот день, когда Костенко упал в шахту л
ифта. И были вы там не только для того, чтобы спихнуть Ивана Ц вероятно, вы
всего лишь воспользовались случаем, Ц но и по профессиональным мотивам
. А Соня знала об этом... вы же знали, что Соня знает... и она могла когда-нибудь
сопоставить эти два факта. Тогда... Вы наорали на нее Ц у вас ведь был прекр
асный предлог: она вас обокрала, она вас обманула Ц вы её терзаете и... Вот ч
его вы не должны были делать. Я вам сказал об этом вчера. И повторяю сегодн
я. Вы не должны были толкать её на самоубийство.
Она приподымается в кресле, потом снова падает в него, жалобно вскрикнув.
Потом, захлебываясь несвязными звуками, прячет лицо, извивается, как зме
я, и отчаянно рыдает.
Ц Господи Боже! Покончим с этим, Ц говорит потрясенная Элен.
Она наклоняется над русской, желая подбодрить её.
Ц Грязная шлюха! Ц вопит Наташа.
Я смеюсь, потому что, право, Элен не везет с русскими. И та, и другая поносят
ее одинаково. Но, смеясь, хоть и невесело, я ныряю вперед, хватаю мою красот
ку за бедра, с риском порвать ей чулки, и мы катимся в угол гостиной в то вре
мя, как пистолет, который Наташа вытащила неизвестно откуда, выплевывает
пулю за пулей в стену над нашими головами.
Падая, я ударился головой и, словно сквозь туман, вижу Флоримона Фару и дву
х его помощников, которые хватают и обезоруживают эту дрянную бабу. Я под
нимаюсь на ноги.
Ц Ну что, комиссар, все в порядке?
Он отвечает:
Ц На все сто. Мы все слышали. Ничего себе сеансик. Но надо будет, чтобы она
подтвердила кое-какие моменты в вашем рассказе, который был, если я не оши
баюсь, простым логическим построением.
Ц А если она и не подтвердит, то останутся, по крайней мере, две вещи, чтобы
её уличить: то, что осталось от сокровища её августейшего повелителя, и мо
гила в саду. Не думаю, чтобы этого оказалось недостаточным.
Ц Этого хватит, Ц произносит Фару с непристойным смехом.
Я приближаюсь к Наташе:
Ц Русская императорская корона, Ц говорю я дрожащим голосом, Ц корона
, Горопов, Костенко, Гольди, Розен и прочее, мне на всё это было наплевать, ка
к раньше, так и теперь. Я не участвовал во всём этом, у меня не было здесь кли
ента, которого я должен был защищать, я не был обязан идти против кого бы т
о ни было, чтобы защищать кого-нибудь. Я был вне игры... И я не поставщик мате
риала для центральной тюрьмы или для гильотины. Вы могли бы спокойно пер
еваривать ваши преступления, может быть, я дал бы вам возможность для это
го, но вам надо было избежать одной вещи... а вы её не избе жали... Вы не должны
были толкать Соню на самоубийство... С того момента командовал уже не я.
Она глядит на меня пристально. Потом пожимает плечами:
Ц Ничево, Ц говорит она.
И я поражен кротостью ее голоса.
Париж, 1957


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44