Однако теперь, когда вы, французы, изгнали врага за пределы вашей земли, я не желал бы того, чтобы стремление к распространению принципов революции завело вас слишком далеко. Прежде чем пройтись по миру огнем и мечом, вспомните хотя бы о провале Крестовых походов. Поверьте мне, как только враг оказался на противоположном берегу Рейна, для нас лучше всего оберегать границы Франции, не покидая дома. Оставаясь непобедимыми во Франции, отличаясь прекрасными законами и отменным благочинием в сравнении с другими народами, вы станете образцом для всех прочих правительств мира, которые будут гордиться, если им удастся залучить вас в число своих союзников. Но когда, забыв о собственном счастье, вы, влекомые ложным честолюбием, отправитесь распространять революционные принципы в другие страны, то едва задремавший деспотизм тотчас же проснется, государство погибнет от внутренних раздоров. В таком случае вы понапрасну погубите и солдат, и деньги, тогда как тираны вновь наденут на шею народа цепи, выкованные за время вашего отсутствия. Итак, все необходимое для дела свободы можно совершить и не покидая родных очагов. Что касается других народов, то они, едва лишь прознав о вашем счастье, сразу же последуют лучшему примеру, избрав для себя тот путь, который вы им укажете.
ФИЛОСОФИЯ ПРОСВЕЩЕННОГО ЭРОТИЗМА
Прежде чем вынести то или иное суждение о французском романе середины XVIII века под названием "Тереза-философ", читатель должен составить себе ясное представление о социально-культурных особенностях Века Просвещения, ибо только после основательного ознакомления с идеями того далекого времени можно будет по достоинству оценить преимущества этого произведения, во всяком случае, если сравнивать "Терезу-философа" с низкопробной псевдоэротической литературой, продаваемой ныне по коммерческим ценам в подземных переходах метрополитена.
В первую очередь необходимо отметить, что эротико-философский роман "Тереза-философ" в век "развержения общего рассудка" , когда происходила радикальнейшая переоценка всех и всяческих ценностей, оставался произведением заурядным. В самом деле, могущественная идеология французского Просвещения к середине XVIII века полностью подчинила себе почти все литературные жанры, исключая, пожалуй, лишь жанр церковной проповеди. "Главнейшие писатели XVIII века (которые, кстати сказать, в сотрудничестве с компанией треть сортных литераторов наводнили мировой книжный рынок продукцией, во многом напоминающей роман "Тереза-философ". — А.В.) старались казаться скорее мыслителями, а не собственно художниками" . Однако же беда была именно в том, что ни Вольтер, ни Дидро, ни Ж.-Ж.Руссо, ни Мармонтель, ни Шамфор, ни сотни иных, менее талантливых или плодовитых писателей Века Просвещения, мыслителями в высоком смысле этого слова не были. Вот почему догматическое влияние просветительской философии привело к тому, что французская литература XVIII века, по меткому выражению Э.Фагэ, оказалась "исключительно бесцветной" . Впрочем, несмотря на неоспоримое снижение литературной ценности художественных произведений, идеологическое воздействие последних на читающую публику в XVIII веке становится настолько сильным, что литература, постепенно превратившись в могучее средство социально-политического воздействия, подчинила себе умы человечества: к концу века обществом уже правили идеи, а не коронованные властители.
Прежде чем рассматривать роман "Тереза-философ", следует остановиться на главнейших отличительных признаках Века Просвещения. В противном случае трудно будет справедливо оценить философское содержание этого произведения, которое ни в коем случае нельзя рассматривать как непритязательную скабрезную поделку, рассчитанную на разжигание нездоровых инстинктов потенциального покупателя.
Если встать на точку зрения уже упоминавшегося Э.Фагэ, то Век Просвещения во Франции следует характеризовать прежде всего как век антихристианский, а во-вторых, как антипатриотический, иными словами, космополитический. "В XVIII веке, который, кстати говоря, трудно назвать французским или христианским, охотно, хотя и крайне легкомысленно, рассуждали о важнейших предметах. С начала этого столетия христианская идея неожиданно теряет свою силу, кроме того, тогда же начинается последовательное падение чувства патриотизма. Таковы две основные черты, присущие эпохе с 1700 по 1790 годы. Если первый процесс протекал крайне быстро и, я бы сказал, совершенно непредвиденно, то второй осуществлялся постепенно. Впрочем, он также завершился в достаточно короткие сроки, где-то к 1750 году..." Эти слова известного французского критика стали общим местом в российской полемической литературе, процветавшей до падения старого режима. Доморощенные ревнители чистоты национальной идеи в силу каких-то труднообъяснимых причин неизменно упускали из вида то немаловажное обстоятельство, что сам Э.Фагэ, красноречиво описывая разложение французской духовной культуры в XVIII веке, вину за создавшуюся ситуацию возлагал на правительство христианнейшего короля Людовика XIV.
В самом деле, последовательное проведение в жизнь абсолютистской программы государственного управления повлекло за собой полное подавление политической жизни на всей территории французского королевства, так что наиболее талантливые и просвещенные граждане, которые при иных обстоятельствах трудились бы на благо своего государства, оказались в своеобразной внутренней эмиграции.
В результате отмены Нантского эдикта, гарантировавшего в какой-то мере свободу вероисповедания французским протестантам, к началу XVIII столетия в королевстве Людовика XIV сложилась парадоксальная ситуация:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70