"Натура может быть исправлена лишь воспитанием, которое побуждает нас изучать жизнь людей замечательных и следовать примерам положительным, подражая им" , — вещает устами наивной Терезы автор, пожелавший остаться неизвестным. К личности его и взглядам нам еще не единожды предстоит вернуться в дальнейшем, теперь же обратим внимание на прекрасную Терезу.
Успех романа воспитания, помимо прочего, определялся и удачным выбором главного действующего лица — абсолютно пассивного объекта утомительной серии педагогических экзекуций, которым несчастный герой должен был подвергнуться по воле философствующего автора романа, усердного, но, к несчастью, непонятливого читателя трудов господина Локка и аббата де Кондильяка. Понятно, что такой герой, кроме совершенно девственного сознания, обязан был обладать и феноменальной восприимчивостью к новому учению. Ведь обладай такой человек способностью к суждениям, колоссы просветительской педагогики тут же разлетались бы в прах. Само собой разумеется, Тереза также претендует на свое место в блистательной фаланге образцовых героев просветительского романа: "Я верила всему, что мне говорили. Я не умела критически взглянуть на то, что однажды увидела" . Иначе говоря, счастливый читатель повести, не рискуя потерять слишком много времени, становится свидетелем занимательной метаморфозы, в ходе которой девушка, страдавшая от гнета средневековых предрассудков, превращается в умудренную Гипатию, не боящуюся ни ада, ни рая, ни, самое главное, беременности.
Философская мысль XVIII века постоянно возвращалась к одной проблеме, суть которой сводится к ответу на вопрос, возможно ли на земле всеобщее счастье. Просветители, к примеру, считали это не только возможным, но и, при соответствующих социальных изменениях, необходимым: расхождения между философами этого направления, как правило, возникали только при определении условий и сроков наступления вожделенного царства Астреи. В то вре-мя как глубокомысленные эрудиты погружались в хитросплетения лабиринтов философских трактатов, более динамичные популяризаторы принялись распространять те же самые идеи среди читающей публики — как правило, не особенно расположенной к метафизическим спекуляциям. Популяризаторы, одаренные литературными способностями, помимо прочего, создали и жанр философского романа воспитания. По мнению авторов подобных романов, любой читатель, независимо от его нравственного или интеллектуального уровня, может достигнуть совершенного счастья и благополучия лишь в том случае, если прислушается к нескольким нехитрым педагогическим советам, повторяемым с изрядной монотонностью в любом художественном произведении описываемого жанра: "Раз благородное поведение и духовная значительность замечательных людей помогли мне обрести счастье, — восклицает, например, одержимая порывом признательности прекрасная Тереза, — то почему бы не донести этот опыт до всех, кто в нем нуждается, и не дать счастья тем, кто его заслуживает?"
Действительно, почему бы не донести? К тому же эти замечательные люди так снисходительно относятся к незначительным прегрешениям своих ближних, столь охотно и безвозмездно раздают различные универсальные советы, даже когда их об этом никто не спрашивает, буквально в лепешку готовы расшибиться из чистой филантропии.
Но интересно посмотреть, какие именно выгоды извлекла для себя Тереза, вращаясь в столь просвещенном обществе. Если верить рассказчице, они оказались весьма завидными: "Почти семь месяцев, упиваясь найденным источником счастья, я погружалась в поток сладострастия, изучив и доведя до совершенства открытые мною возможности.
Здоровье мое полностью восстановилось, совесть была спокойна. И все это — благодаря заботам моего нового наставника, который давал мне разумные советы, опираясь на мудрость Всевышнего, давшего человеку могучий источник наслаждения".
В чем же именно заключались разумные советы аббата Т.? Может быть, наставник открыл перед дрожащей от страха ученицей тайну человеческого бытия, указав ей светлый путь душеспасительного движения к абсолюту? Или объяснил непонятливой девочке сложную систему отношений в человеческом обществе? Рассказал об основных положениях, выводимых из принятия нравственного императива? Раскрыл важность моральных норм для функционирования государственного механизма? Ничего подобного, он просто-напросто порекомендовал девице заниматься онанизмом, как только молодой организм того потребует. В сущности, совет аббата Т. в упрощенной форме воспроизводит один из важнейших догматов философии Просвещения, следуя которому сексуальные потребности воспринимались в качестве доминанты человеческого бытия, короче го-воря, наивному читателю внушали: esse est futuere (Существовать — значит совокупляться (лат).), или, в данном случае, masturbare(Онанировать (лат).). Поистине, пе sutor ultra crepidam (Суждение не выше сапога (лат.), т.е. свидетельствующее об узости кругозора автора.).
Составив довольно-таки ясное представление о границах человеческого счастья, безымянный создатель романа "Тереза-философ" с завидной последовательностью защищает любимое учение чуть ли не на каждой странице. Однако в литературе XVIII столетия декларативные заявления в художественной прозе, как правило, подкреплялись солидными спекулятивными доказательствами, так что нашему автору волей-неволей приходилось рассуждать и о способах, с помощью которых человечество избавилось бы от своих невзгод, а подобные рассуждения становятся попросту невозможными, если не занять строго определенную философскую позицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70