Он защищал общее дело>. Точно так же и Д.И. Невядомский, быв-
ший помощник Лохвицкого, в своей надгробной речи, а затем и в статье,
касаясь дела Элькина, заметил, что <как доблестный воин, собственною
грудью защищал он заветные принципы родного учреждения; на своих
плечах вынес он независимость и свободу русской адвокатуры; история
института никогда не забудет этой его заслуги>.
Таким образом, вопрос снова был поставлен ребром, и на сделанный
в печати вызов горячо откликнулся авторитетный в то время публицист
Гр. Джаншиев. Он прочел по этому вопросу доклад в одном из заседаний
группы московских помощников присяжных поверенных, затем напечатал
его в <Русской Мысли> и, наконец, в 1886 г. выпустил отдельной бро-
шюрой. выдержавшей несколько изданий . Свое изложение Гр. Джаншиев
начинает с печального признания, что <без малого двадцать лет существует
русская адвокатура, и что же? Самый жизненный, самый кардинальный
для нее вопрос, вопрос о том, возможна ли, мыслима ли честная адвокатура,
остается спорным, неразрешенным даже в теории, даже iп аЬвIгасIо> .
В этом большом вопросе Гр. Джаншиев отмежевывает для своего ис-
следования лишь сравнительно небольшую область. Его задача заключается
в том, чтобы разрешить: <подлежит ли адвокат за ведение заведомо
неправого дела (гражданского), за отстаивание заведомо несправедливых
требований, за старание укрепить за доверителем имущественные права,
приобретенные им заведомо бесчестным и безнравственным путем, -
путем обмана, доказанного на суде, - какой-либо ответственности>.
Чтобы упростить свою задачу и устранить спор о том, должен ли адвокат
<проникать в душу своего клиента и производить в ней розыск тщательный>,
Гр. Джаншиев еще более суживает вопрос: <Никто ничего подобного и не
требует от адвоката. Но от него и можно, и должно требовать следующего:
раз он тем ли, другим ли способом убедился вполне, что право клиента
его приобретено путем безнравственным, он не должен принимать такого
дела>. Центр тяжести, следовательно, лежит в признаке заведомости. <Мы
недаром так сильно настаиваем на элементе заведомости>, - говорит он.
В ответ Гр. Джаншиеву, Д.И. Невядомский выпустил брошюру под
еще более громким названием: <Вековые вопросы адвокатуры> . Здесь он
Имеется в виду указ. соч.. Ведение неправых дел...>
~~ ,\апг. - отвлеченно, вообше: само по себе.
Невядомский Д-И <Вековые вопросы адвокатуры>. М., 1886 г. - Прим. авт.
заявляет, что его некролог Лохвицкому не подавал повода ставить те во-
просы, которые Гр. Джаншиев выдвинул, что он, Невядомский, совершенно
так же смотрит на вопрос о заведомости, как и Гр. Джаншиев. <Ведь если
бы нам казалось безразличным нравственное свойство дела, зачем мы стали
бы рассуждать об условном характере нравственного, о невозможности про-
никать в душу клиента... В конце некролога мы упомянули о том. сколько
страданий переживал покойный Лохвицкий, когда над головой его висел
меч тяжелого обвинения. Мы разумели здесь именно то обвинение в за-
ведомости, которое было предметом дисциплинарного производства. Как
можем мы назвать такое обвинение тяжким, если наше мнение такое, что
i
адвокат имеет право вести всякое заведомо мошенническое дело> .
Здесь, конечно, нет никакого интереса выяснять, впал ли Гр. Джаншиев
в недоразумение, или же Д.И. Невядомский неосторожно выразился. Факт
тот, что, как видно из приведенных цитат, ни малейшего разногласия между
спорящими не было, во взглядах на данный вопрос они являлись едино-
мышленниками. Поэтому полемика, казалось бы, тут и должна была бла-
гополучно закончиться. А в действительности это не только не приводит
к примирению противников, но, напротив, их взаимное ожесточение при-
нимает прямо угрожающие формы, и они оказываются на противоположных
концах права и морали. По мнению Невядомского, решение Сената по
делу Лохвицкого представляется замечательным как по ясности и опреде-
ленности принципов, им устанавливаемых, так и по соответствию его с
духом и положением того органического закона, коим учреждался у нас
институт присяжной адвокатуры . А Гр. Джаншиев полагает, что это ре-
шение дарует адвокатам свободу от нравственных обязанностей и могло
бы положить конец стремлению водворить в сословии чувства правды и
чести .
Очевидно, поэтому, что разногласие выходит далеко за пределы дела
Элькина и вскрывает глубокую разницу в основных взглядах на задачи
адвокатской профессии. Действительно, Гр. Джакшиев не согласен с таким
различением нравственности гражданского права и индивидуальной. Ссы-
лаясь на слова Кавелина, автор утверждает, что нравственность - одна,
и поэтому вместо построенного Сенатом здания предлагает свою конструк-
цию. <Гражданские законы, - говорит Гр. Джаншиев, - по своей при-
роде более или менее формальны. Разного рода формальности, устанавли-
ваемые иногда законом с самыми добрыми намерениями, иногда становятся
уднямм бессовестной мошеннической проделки. Гражданский суд. чув-
тяутощий наличность обмана, не всегда может прийти на помощь обманутой
тороне. Для него высшее мерило - закон - ига 1ех, 50 Iех! Совсем
ином положении адвокат. Он нередко бывает поставлен в возможность
ознакомиться с такими интимными сторонами дела, которые бывают скрыты
для суда. Вот почему от него вправе требовать общество, чтобы он по
возможности предупредил те прискорбные столкновения закона и справед-
ццости, о которых говорилось выше. Раз адвокат может оказать право-
судию эту услугу, ему одному доступную, он должен ее оказать> .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173