Римлянину, на
верно, не раз доводилось грабить беззащитные селения? Если это так, то он д
олжен помнить, как воют женщины, когда уводят их детей. Но римлянин научил
ся не видеть чужих страданий. Для него все люди делятся на сильных и слабы
х. Сильным достаются богатство и радости, а слабым Ц горе и тяготы. Ясон з
асеял поле Марса зубами дракона и уцелел только потому, что успел бросит
ь во всходы камень раздора. Но велик ли был урожай? Можно ли было им накорм
ить хотя бы мышь? И ваши победы… Вези письмо, вези вести в Рим, и пусть этот г
ордый, хитрый, но не слишком умный город хоть раз задумается о том, сколько
платит он за свои победы и стоят ли они такой цены? Может быть, много выгод
ней было бы, если бы сыны его растили хлеб, творили изделия дивной красоты
, а не отнимали это у других, платя за добытое не прозрачным потом, а густой
кровью?! И не превращается ли гордый, сильный народ, лишенный честного тру
да, в жадную, похотливую, бессовестную толпу мародеров?
Ц Мам, не говори ему того, что он не способен понять.
Валерий обернулся. Лиина смотрела на него, презрительно кривя губы.
Ц Он никогда не поймет, что за любое благо надо платить. Потом ли, кровью, б
удущим ли, и платить самому.
Ц Лиина, придется тебя все-таки выпороть! Ц женщина вздохнула, закончи
ла грустно: Ц И когда ты перестанешь быть такой жестокой?! Клянешь других
за бессердечие, а сама… Ц она опять повернула лицо к Валерию, сказала, из
виняясь: Ц Если Валерий Цириний Гальба и дальше будет слушать наши расс
уждения о человеческом бытии, он не уедет никогда. Солнце давно перевали
ло за полдень. Пора в путь.
Валерий дважды склонил голову, обращаясь сперва к старшей, потом к младш
ей Лиине:
Ц Прощайте, госпожа, прощайте, госпожа. Повернулся, вышел.
Навсегда.

Эпилог


Когда за Валерием закрылась дверь, женщина подошла к дочери, положила ей
руку на плечо:
Ц Зачем ты так?
Ц Но он и вправду ни слова не понял, да и не хотел понимать.
Ц Ну а ты поняла, что ты натворила? Он ведь забыть тебя не сможет. Ты будешь
нужна ему всегда. И чем дальше будет отступать время, тем ярче будут его в
оспоминания и неизбывней грусть.
Ц Ну и что? Разве это плохо?
Ц А когда умрет его жена (я знаю Ц он останется вдовцом), ни одна женщина н
е сможет привлечь его надолго.
Ц Ну а в этом что плохого? Неужели то, что он хоть сейчас готов дать развод
матери своих двух детей Ц лучше?
Ц Да, это плохо.
Ц Мам, не надо больше вспоминать о нем. Теперь я уже ничего не могу измени
ть. А он мне и вправду нравился. Особенно в первые дни. А кровь на кинжале Ц
не баловство. Я хотела узнать, кто римлянину нож подбросил.
Ц А на косточках не могла посмотреть?
Ц Какой толк с этих костей! Тут не гадать, а знать надо. Наверняка.
Ц Тогда думай. Кто во дворце свой? Кто знает все наши силы, кто предпочита
ет все делать чужими руками? Кто хочет быть первым, а сам всегда на вторых
ролях?
Глядя матери в глаза, девочка зажала обеими руками рот, словно боясь, что х
орошо знакомое имя сорвется с языка.
Ц Да, Ц подтвердила ее догадку мать.
Ц Невозможно. Ты же спасла ему жизнь! Он же всегда и во всем поддерживал т
ебя! А сегодня утром он так расхваливал тебя перед всеми!
Ц Да. Но разве он лгал? Он говорил правду. Только не всю. Да и рьяно поддерж
ивать он меня стал только в последние дни.
Ц Но ведь это его воины остановили…
Ц Конечно. Отпускать убийцу он не собирался. Кстати, как ты узнала про ки
нжал?
Ц Из-за своего любопытства. Заглянула к римлянину в комнату во время его
отсутствия, сдвинула случайно пергамент на столе. Вот и все. Но что нам те
перь делать? Я бы этого любителя все делать чужими руками…
Ц Нет. Пусть живет. Скоро он будет нужен, а его смерть изменит соотношени
е сил вокруг нас.
Ц Опять играть в весы и гирьки? Ц девочка сжалась, подперла кулачками л
ицо. Ц Не хочу. Надоело. Сама ведь говорила, что с людьми надо по-человечес
ки, а не как с гирьками.
Ц Ну а жить ты хочешь? До весны выдержишь, а с первой водой Ц в путь. Мне вс
е это тоже надоело. Особенно хитрить и изворачиваться ради власти. Ну до ч
его подлое создание! Любого подличать заставит. Как я ее ненавижу! Ц женщ
ина вдруг побледнела, стиснула зубы, сжала губы и веки.
Ц Мама, мама! Ц испуганная девочка подбежала к матери. Ц Мамочка, что с
тобой? Мама! Ц она обхватила мать руками, стараясь заглянуть ей в глаза с
квозь сцепленные ресницы.
Ц Ничего, просто вспомнила.
Ц Мама, мамочка, Ц девочка подвела ее к креслу. Ц Ну, сядь, ну, пожалуйста.

Ц Ничего, Лиина, ничего, Ц слабо отбивалась женщина. Ц Все уже прошло. В
се в прошлом. В прошлом…
Ц Что в прошлом, мама? Что в прошлом? Скажи. Ну почему ты все скрываешь от м
еня? Почему я ничего не знаю о прошлом? Ничего не знаю о своих родных? Живу с
ловно полевой цветок!
Ц Братья твои, Лиина, умерли, Ц голос женщины перешел в сорванный шепот.
Ц Старшему, Кутиму, двенадцать было, Хушу Ц десять, Ассуру Ц шесть, а Яси
ю, младшему, Ц всего три года. Ты тогда была частью меня. Их зарезали. И отц
а твоего зарезали. Просто чудо, что мне удалось скрыться. Чудо, что в той ка
литке, к которой я прибежала, стоял Фелиний, чудо, что он не забыл… Люди вед
ь редко помнят добро. Знаешь, за что их убили? За власть! Будь она проклята!

Ц Не надо, мама, зачем? Ну зачем нам эта власть? Одни заботы, Ц приникнув к
уху матери, девочка заговорщически зашептала: Ц Давай домой в терновый
лес вернемся? Хижину построим заново. Мы до снега успеем. В погребе два кув
шина муки осталось, кувшин масла, кувшин маслин соленых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59