он сидел красный и потный, хотя был без пиджака и окно в сад было открыто. Поминутно хихикая, он говорил:
— Тот, кто имеет работу, но не желает работать, получает пособие от стачечного комитета. Тот, кто желает работать, но не имеет работы, получает пособие по безработице. Тот, кто не имеет ни работы, ни желания работать, получает социальное пособие. А тот, кто имеет работу и желает работать,— несчастный налогоплательщик, которому приходится отдуваться за всех. Так обстоят дела в нашей Суоми.
Матикайнен слушал с усталым видом. Всякий раз, когда Халонен наклонялся к его лицу, старался откинуться назад. К своей рюмке он не притрагивался.
По другую сторону стола одиноко и сиротливо сидела Алина. Она впервые была в гостях у господ и не знала, как вести себя, куда девать свои руки, обветренные, шершавые, со вздутыми синими венами. Не было даже и передника, под который их можно спрятать. Она так обрадовалась приходу Мирьи, что даже вскрикнула, но тут же смутилась.
Импи усадила девушку рядом с собой, налила ей кофе и начала угощать пирожным и сладостями.
Госпоже Халонен было немного больше сорока, но выглядела она моложаво: на висках ни одного седого волоска, густые косы связаны узлом на затылке. Она всегда ходила несколько откинув голову, словно тяжелые волосы оттягивали голову назад. Это придавало ей гордый, даже заносчивый вид. Но Мирья знала, что госпожа очень добра и приветлива к людям. Мирье она всегда улыбалась обаятельной, теплой улыбкой. Когда Халонен, продолжая громко говорить, пододвинул свой стул ближе к Матикайнену, госпожа взглянула на него, и девушка успела заметить, как она брезгливо поморщила маленький прямой нос. Раскрасневшийся, с дряблыми отвисшими щеками, плотный и жирный хозяин в самом деле производил отталкивающее впечатление. Теперь Мирья понимала, почему госпожа Халонен предпочитает жить не дома.
— Ты же любишь это пирожное, бери, бери,— усиленно стала угощать госпожа, словно догадавшись, о чем думала Мирья.
Господин Халонен наполнил свою рюмку и опять пьяно захихикал:
— Ну и мастак ты, Матти, заговаривать зубы нам, неразумным финским капиталистам. Ну, давай выпьем, что ли, авансом за похороны капитализма. А знаешь ли ты, Матти, анекдот о хозяине и работнике. Был у хозяина работник, хороший работник, но такой красный, что краснее быть не может...
— Арно! — сердито окликнула его жена.
Халонен поперхнулся и пояснил:
— Ничего, Импи. Согласен, что этот анекдот неприличен, но ведь его можно рассказывать и иначе.— И он снова обратился к Матикайнену, чуть понизив голос: — И вот сидит хозяин со своим работником за столом, как мы с тобой сидим, как два финна. И говорит хозяин: «Послушай, вот ты хороший работник, плачу я тебе неплохо, ешь ты со мной с одного стола и спишь в хорошей комнате. И эта служанка...» Ну, о служанке не буду... Хозяин, значит, говорит, что, мол, все у тебя хорошо, но одного не понимаю: раз ты поел, попил, хорошо поспал, и поспал притом с этой... ну, не буду, не буду... Почему ты идешь по улице и поешь, что рабочий люд томится в нужде... Знаешь ли ты этот анекдот?
— Я знаю анекдоты и более правдивые, но господин директор может обидеться.— Матикайнен нехотя усмехнулся.— Будет лучше, если мы сумеем прийти к согласию в делах взаимовыгодных. Господин директор еще не сказал, сколько прибыли получают компания и банк от торговли с Советским Союзом. Может быть, господин директор помнит— сколько? Я, конечно, понимаю, что это тайна, которую не доверяют даже своему компаньону. Господину директору известно, что существует общество, содействующее делу дружбы с Советским Союзом. Без дружбы нет торговли, а без торговли нет прибылей. Разве не так, господин директор? Общество не делает деньги, но не может обойтись без них. Ему нужно немного, но нужно. Чтобы содействовать доброму общему делу.
— Ну, Матти, ну и вызубрил свой урок!—Халонен лукаво взглянул на Матикайнена.— Капитал и прибыли, товар и деньги, деньги и товар... Кажется, так говорит ваш Маркс. Я-то в теориях не натаскан. Моя забота — делать деньги и пускать их в оборот, чтобы финнам тоже неплохо жилось. Не так ли? Чем же нам, мелким финансовым тузам, заниматься, если мы только на это и способны? А Матти — человек идейный. Но идеи ведь тоже нуждаются в деньгах, хотя бы для того, чтобы заставить ораторов говорить о том, что рабочий люд томится в нужде и что пора кончать с буржуями и тому подобное. Ни один оратор не заберется на трибуну, коли ему хорошо не заплатят, не правда ли?
— Господин Халонен меряет на свой аршин: видимо, ему не одного оратора приходилось нанимать. Наши ораторы говорят не за деньги. И марки господина Халонена им не нужны. Речь идет об общем деле. О мире и дружбе с нашими соседями. Внешняя политика теперь — дело народное. За неверные шаги в ней финнам уже не раз приходилось расплачиваться собственным горбом.
— Знает, знает Матти свой урок,— хихикал Халонен.
— Даете же вы деньги на всякую ерунду. Почему бы не дать и на доброе дело. Кстати, говорят, господин Халонен пожертвовал изрядную сумму для армии спасения...
Госпожа Импи выпрямилась и заметила спокойно и вежливо:
— Не хотите ли вы, Матикайнен, сказать, что армия спасения — это та ерунда, о которой вы изволили намекнуть? Если вы так думаете, то глубоко ошибаетесь. Армия спасения не жалеет сил, чтобы помочь несчастным и обездоленным, алкоголикам,— Импи с горькой усмешкой взглянула на мужа,— больным, сиротам, безработным. Я должна вам сказать, что я уважаю и не могу не уважать ее активистов. Деятельность армии спасения отличается исключительной бескорыстностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91