— Да я не то что работаю, стара уж я, вот веники вяжу да убираю и топлю. Наш начальник такой добрый, что дает мне, старой женщине, на хлеб да на кофе заработать.
Видимо, старушка была туга на ухо. Айно спросила громче:
— А семья у вас есть?
— Что? У кого? У кого есть, а у кого нет.
— А у тебя-то?
— У меня? Был старик дряхлый да больной. Вот уже два года, как господь прибрал.
Старуха посмотрела на Айно слезящимися глазами и спросила:
— А госпожа не из России ли, как тут поговаривают? Ты даже говоришь по-фински?
— Оттуда, оттуда.
Айно взяла березовые ветки и стала тоже вязать веник. Старушка прервала свою работу и внимательно следила за движениями рук гостьи.
— А что, у вас тоже веники делают? Уж больно умело ты вяжешь,— похвалила она.
— Значит, у тебя нет семьи, никого? — продолжала Айно разговор.
— Никого. Был сын, да там он остался... там... у вас... Так искромсали, что ничего не осталось, чтобы на кладбище везти... Значит, ты оттуда?
Старушка испытующе посмотрела на Айно, потом задумчиво поглядела на свои руки со вспухшими синими венами. Она глубоко вздохнула, поднялась с порога и стала подметать опавшие березовые листья.
Айно показала на контору, где их только что угощали обедом.
— Л ты там обедаешь?
— Что? Я? —старушка от удивления остановилась.— Я у господ? Ни разу не была... Хорошо, что и так.
Листья были подметены и убраны. Айно спросила, можно ли ей посмотреть, как живут в бараках.
— Конечно, можно, если госпоже интересно.
С трудом ступая и держась за поясницу рукой, старушка повела ее в обшитое досками здание. Из прихожей вошли в низкое помещение, где стоял длинный, сколоченный из досок стол на крестообразных ножках; по обе стороны его тянулись скамьи.
— Здесь столовая,—пояснила старушка.—Но не все едят из общего котла, кое-кто сам готовит, другие домой ездят.
Из столовой в глубь барака вели две двери. Старушка распахнула одну из них. Айно увидела жилье современного финского лесоруба. Комната — метров двадцать с небольшим. Койки в два этажа, четыре налево, четыре направо — на шестнадцать жильцов. Между койками узкий проход —
вдвоем не разойтись. У окна маленький столик и два стула. Для третьего стула места не оставалось.
— А здесь не слишком тесно? — спросила Айно.
— Тесно? — переспросила старушка.— Да ребята здесь мало бывают. Спят только. А платить за это не надо, ни марки. Компания заботится о своих работниках. Только с тех, кто столуется, удерживают за еду.
В помещении была безупречная чистота. Айно сказала об этом старушке. Та была довольна:
— Да кому же хочется жить в грязи? Ведь люди же.
Видимо, замечание Айно о тесноте задело старушку, и она начала расхваливать свою страну:
— Жить-то в Финляндии можно. У наших ребят и деньги есть, и кофе. А здесь живут только дальние. У кого дом близко, на велосипед — и дома. И господа такие любезные. Госпожа Халонен из самого города приезжает к рабочим и говорит, что хорошо было бы жить в мире...
Будто услышав, что говорят о ней, на пороге появилась Импи:
— Так вот куда запропастилась наша гостья! А мы-то диву дались, куда вы могли подеваться?
Она поздоровалась со старушкой за руку и засмеялась:
— Ну вот и бабушка Норонен повидала советских людей. Какая приятная встреча, правда?
Потом Импи сказала Айно:
— Нас ждут на ужин.
Поужинав, пошли в баню, сначала госпожа Халонен и Айно, потом мужчины. После бани пили кофе. Уже темнело. Начальник налил женщинам красного вина, а мужчинам коньяку. Господин Халонен поднял тост за здоровье советских гостей и, извинившись, что он непьющий, опустил рюмку на стол, не притронувшись к ней. Когда у мужчин завязался разговор о лесном хозяйстве в Финляндии и Советском Союзе, госпожа Халонен предложила Айно идти спать.
Они поднялись в маленькую, уютно обставленную комнатку наверху, из окна которой открывался вид на озеро. Расчесывая перед зеркалом свои каштановые волосы, госпожа Халонен заметила:
— А у нас одинаковые волосы.
Потом она погасила свет. В мягком сумраке летней ночи комната казалась еще уютнее. Откуда-то издали донесся шум машины.
— По-видимому, у нас много общего и в другом.— Госпожа Халонен села в кресло.— Я тоже хотела стать врачом. Но не сумела доучиться. Ваши родители были состоятельные?
Айно не сразу нашлась что ответить. Можно ли было назвать состоятельной их семью — обыкновенных крестьян глухой деревушки Кайтаниеми, затерянной в лесах северной Карелии? Пожалуй, так же жили и остальные их односельчане— Лампиевы, Ларинены, Кауронены. Были и совсем бедные. Например, дядя Теппана, у которого вовек не было коровы. У матери Айно коровенка все-таки была, хоть и не всегда.
— Вас родители выучили или кто-нибудь помогал еще? — спросила госпожа Халонен.
— А я не нуждалась в помощи. Мы все жили на стипендии. Из колхоза приходили небольшие переводы денег три раза в год — к Октябрьским праздникам, Новому году и Майским торжествам. Всем нам, кто из колхоза поехал учиться.
— Простите, если вы не хотите спать, пожалуйста, расскажите о себе. Значит, вы из колхоза поехали учиться на врача?
— Да, из колхоза...
Наверно, еще никто не слушал биографию Айно с таким интересом, как госпожа Халонен. Ничем особенным ее биография примечательна не была — обыкновенный жизненный путь обыкновенной карельской девушки.
...Бабушка Норонен подмела двор перед баней... Айно рассказывала, как она училась в медицинском училище в Петрозаводске. Практику она проходила в военном госпитале. Ее сестра в это время находилась в финском концлагере и муж сестры был на фронте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91