Не уверен, смогу ли я описать, что случилось потом. Даже сейчас от одной то
лько мысли об этом мне делается тошно. Я не сходил с места, в любой момент о
жидая увидеть Катриону. Разве я не слышал только что ее игру, не видел движ
ения занавески? Минутой позже я в этом уверился еще больше: в воздухе попл
ыл запах ее духов.
Она не материализовалась. То есть, я хочу сказать, что я не видел появления
фигуры. Однако в темноте что-то дотронулось до моей щеки. Рука. Мягкая и те
плая кожа. Я ничего не видел, только ощущал. Рука продолжала гладить мое ли
цо. Я стоял неподвижно. Мне хотелось закричать, вырваться, убежать. А затем
она подошла ближе, руки ее обнимали меня, притягивали к себе. Я чувствовал
ее тело, невидимое, но настоящее Ц оно прижималось ко мне. Ее губы целова
ли мои щеки, нос, подбородок и, наконец, губы.
Это была Катриона, а не ее подобие. Я не мог ошибиться: эти объятия обладал
и присущими только ей особенностями: движения рук, поддразнивающие и сда
ющиеся поцелуи. Я чувствовал, что готов уступить ласкам и обнять ее. О Боже
, я был очень близок к этому! Рассудок кричал: «Нужно бежать!», глаза говори
ли: «Здесь никого нет!» Что бы оно ни являлось, это была не Катриона. Но тело
мое, так неожиданно обласканное, готово было реагировать по-своему.
Тут я вспомнил совет из книги, которую мне дал Дункан: если к вам приходит
суккуб во сне или наяву, повернитесь к ней и спросите ее имя.
Отвернув рот от поцелуев, я спросил:
Ц Как твое имя?
А затем повторил то же на латинском, древнееврейском и арабском языках:
Ц Как твое имя?
Воздух, который до сих пор так приятно пах знакомыми духами, неожиданно и
зменился. Я закашлялся, как будто к моему лицу приложили только что сгоре
вший уголь. Я почувствовал, как мою кожу облизывает язык. То был не человеч
еский язык: он был значительно длиннее и грубее.
То ли во мне проснулось отвращение, то ли произошла реакция на заданный м
ной вопрос, но я почувствовал, что могу двигаться. Я повернулся и побежал к
двери. Позади я услышал голос, голос Катрионы.
Ц Эндрю. Вернись. Это я. Ты мне нужен, Эндрю...
Я продолжал бежать и не остановился, пока не добежал до переулка. Велосип
ед ждал меня там, где я его оставил.

Глава 24

«Matrix Aeternitatis» по-прежнему лежала в кармане моей куртки. Возвращаться за другим
и книгами не имело смысла: старика я больше никогда не увижу и возвратить
книгу мне не удастся.
Я долго сидел, стараясь прийти в себя. Нервы ни к черту. Осуши я сейчас залп
ом три или четыре стакана виски Ц и то вряд ли обрел бы спокойствие. Быть
может, это прозвучит тривиально, но когда тебя обнимают так материально,
а на самом деле вокруг пустота, возникает ощущение гадливости, как если б
ы я, обнимая красивую молодую женщину, открыл глаза и обнаружил рядом с со
бой в постели обнаженный труп.
Раз уж мне не суждено было избавиться от ненавистной книги, я решил рассм
отреть ее и понять, зачем мне ее всучили, и отчего ее присутствие вызвало к
ошмарные сны. Я встал и вынул книгу из кармана куртки.
Я сразу же заметил, что у книги было два названия. Первый, «Kalibool Koloob», означал «
Источник вечной жизни». Второе название, «Resaalatool Shams ilaal Helaal», означал «Письма сол
нца к растущей луне».
Я перечитал короткое предисловие английского переводчика, Николаса Ок
ли, но дилемма моя так и осталась неразрешенной. Судя по всему, Окли мало р
азбирался в существе дела. Он знал лишь, что книга и ее автор пользуются ду
рной репутацией. Постепенно я понял, что работал он не с арабским оригина
лом, а с латинским переводом, и что латинский вариант не всегда соответст
вовал оригиналу.
Запутавшись во всех этих противоречиях, я решил сам попытаться перевест
и с арабского. У меня все еще оставались словари и учебник грамматики, и я
подумал, что смогу, пользуясь имеющимися переводами, уточнить смысл напи
санного.
С самого начала я выяснил две вещи: личность автора и время, в которое он ж
ил. Как латинист, так и Окли называли его «Авиметус», однако в предисловии
к оригиналу автор написал свое имя полностью, вместе с именем отца, как эт
о было у них принято: «wa min ba'd. Hakadqha yaqul al-'abd al-fani...» Начало: «это говорит смиреннейший с
луга, Абу Ахмад Абд Алла-ибн-Сулейман аль-Фаси аль-Магриби... Абу Ахмад Ад А
лла, сын Соломона, человека из Феса, марокканец...»
Я отложил книгу. Мне приоткрылась ужасная правда. Я, конечно, мог бы уже до
гадаться, что первая часть его имени, приспособленная к латинскому напис
анию, Ц «Авиметус» Ц произошла из старого написания «Абу Ахмет», переш
едшего в «Аву Ахметус», а потом Ц в «Авиметус». Но даже если бы я понял это
в первый раз, все остальное тогда для меня осталось бы неясным. Теперь, одн
ако...
Я обратился к словарю классического арабского языка, которым пользовал
ся в Марокко. Во время занятий с шейхом Ахмадом я иногда делал заметки на п
устых страницах в конце словаря. На одном уроке он мне что-то рассказывал
о своей родословной. Я добросовестно записал его слова, которым, впрочем,
тогда не придал особого значения. Сейчас же я внимательно вчитался в них.

Он сказал, что при рождении получил имя Ахмад, сын Абд Алла. Это означало, ч
то отца его звали Абу Ахмад Абд Алла Ц «отец Ахмада, Абд Алла». Я снова заг
лянул в свои записи. Деда Ахмада звали Сулейман, прадеда Ц Абд аль-Расул,
а прапрадеда Ц Умар.
Я снова взял «Matrix» и пролистал первые страницы. На третьей странице я нашел
то, что искал: «Я научился этому от своего отца, который, в свою очередь, нау
чился этому от своего отца, Сулеймана;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66