Поэтому в ее объятия не закрадывалась горечь – как иногда случается, когда эльфийская дева принимает в свое сердце человека.
Однажды она спросила его:
– Это правда, что твой брат – король?
Гион кивнул. Его мало занимала сейчас эта тема: они с Ринхвивар лежали на траве, а в узкой синей вышине между стволами бесконечно кружил сорванный с дерева лист, и Гиону было интересно, куда он упадет.
– Странно, – молвила Ринхвивар, – я не слыхала ни о каком королевстве людей на этих землях.
– Оно появилось недавно, – объяснил Гион. – Мой брат Мэлгвин, властитель Изиохона, – великий полководец и отменный дипломат. Он убедил соседей пойти под свою руку – кого силой оружия, кого силой слова.
– А кого – примером соседа, не так ли? – Ринхвивар вздохнула. – Да, такое случалось и прежде...
Он протянул руку и пощекотал ее.
– Ты ведь очень древняя, – сказал он. – Ты помнишь, как создавался этот мир, не так ли?
Визжа, она отбивалась, и золотые и пламенные розы пробегали по ее телу, а затем вдруг все разом сплелись на ее обнаженном животе, превращаясь в единственный гигантский цветок.
Гион протяжно застонал и пал лицом в самую сердцевину этого цветка.
Ринхвивар накрыла его макушку ладонью.
– Не уверена, что я такая уж древняя, – сообщила она.
Гион водил лицом по лепесткам, следуя за ними, точно по лабиринту, и вдруг понял, что не раз уже вышивал подобные узоры, когда «рисовал иглой»: цветки на теле Ринхвивар действительно сплелись в линии, по которым ходили в Медном лесу эльфы, когда те любопытствовали взглянуть на жизнь людей.
– Ты – чудовище, – прошептал Гион, осторожно целуя ее живот. – Ты – монстр, древний и ужасный, затаившийся в глубинах тысячелетий... Ты – болотное чудище...
При каждом эпитете Ринхвивар вздрагивала от удовольствия и награждала Гиона тумаком.
Затем она вдруг стряхнула его с себя и села. Он устроился на траве, уложив голову ей на колени. Сорванный лист все еще парил в вышине.
– Мой брат – король Мэлгвин, – сказал Гион. – Разве я тебе не рассказывал?
– А ты? – спросила Ринхвивар.
Он удивился.
– О чем ты хочешь узнать?
– Кто ты такой?
Гион провел ладонями по щекам.
– Ну... – Он чуть замялся. – Вот же я, весь перед тобой!
– Чего ты хочешь? – допытывалась она.
– Любить тебя, – сказал он не задумываясь. – Ну, потом, когда у меня вырастет большая борода, я буду заплетать ее в косу, чтобы маленьким эльфийкам было удобнее по ней лазить... Ведь вы, эльфы, рождаетесь маленькими такими козявками, которые летают над цветочками и разносят пыльцу... по крайней мере, первую тысячу лет своей бесконечной жизни... Я ничего не путаю?
Ринхвивар хотела оттаскать его за уши, но он опередил ее, схватил за обе руки и опрокинул на траву.
– Ну, – осведомился Гион, победоносно улыбаясь, – что ты скажешь теперь? Будешь разносить пыльцу?
Ринхвивар обхватила его руками за шею, и снова он почувствовал, что силы оставляют его.
– Это нечестно... – проворчал он.
Ринхвивар сказала:
– Посмотри вокруг. Разве ты не видишь, что все изменилось?
Обнявшись, они сели рядком и стали смотреть вокруг – выглядывать перемены в окружающем мире. И вдруг Гион понял: его подруга права! Теперь, когда он смотрел на мир ее глазами, изменения были заметны повсюду. Вот на кустах выросли листья, чуть крупнее, и вырезаны немного по-другому. Там сломана молодая ветка. Под землей изменили свой ход грибницы, и круги, свидетельствующие об их присутствии, потянутся к северу, в то время как прежде они уклонялись к югу. Небо сделалось почти фиолетовым, а лист, бесконечно плававший между медными стволами, исчез, как будто его поглотила густая, темная синева.
Гион втянул ноздрями насыщенный грибным запахом воздух, и голова у него закружилась. Птичий хор обрушился на его истонченный слух и почти мгновенно истерзал его.
И в то же время Гион знал, что это не колдовство. Он покрепче обнял подругу, с наслаждением ощущая прохладу ее смуглой кожи. Ринхвивар жевала травинку и поглядывала на него искоса.
– У тебя будет дитя, – сказал Гион. – Я понял!
Она засмеялась, снова опрокидываясь на траву. Вместо пропавшего листа между деревьями повисло белое облако. Солнце пропитывало его сладким золотом, и казалось странным, что оно не изливает на влюбленных с вышины излишки небесной позолоты.
– Это твое дитя, – проговорила Ринхвивар, распуская розы по всему телу. Одна расцвела прямо у нее на пятке, маленькая, плотная, очень красная – как будто сердитая. Гион тотчас куснул ее, и Ринхвивар недовольно дернула ногой.
– Мое дитя! – сказал Гион. – Оно ведь теперь повсюду, не так ли?
– Только для тебя и для меня, – предупредила эльфийка. – Больше никто о нем даже не догадывается, Особенно – твой брат.
Гион удивился:
– При чем тут мой брат?
– Мэлгвин – король, – сказала Ринхвивар. – И у него нет наследника. А у тебя скоро будет.
– Боюсь, наследовать ему нечего, – вздохнул Гион. Я ведь... никто.
Тут он вспомнил, как подруга спрашивала его: «Кто ты?»
«Действительно, – подумал Гион, – кто же я?» Ответа на этот вопрос пока не находилось. Младший брат короля – это почти никто. У Гиона не было даже собственных владений. Ничто в Королевстве еще не было устроено как следует.
– Я должен просить твоей руки, – сказал вдруг Гион.
Это сделалось ему очевидно – как будто кто-то пришел и сказал ему об этом.
И тут он наконец встретился с Ринхвивар глазами. Она смотрела на него грустно.
– Видишь камни? – Она показала рукой на несколько диких валунов, которые выглядывали из травы, похожие на лягушачьи глаза. – Иди так, как они показывают... – Она помолчала немного, как будто ей было не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138