Мелодии, накапливаясь в душе, разорвали бы его в клочья.
Эмери возвратился, когда уже темнело. Он нанял возницу с большой телегой, готового тащиться до Изиохона. За три дня пути этот сквалыга запросил пятнадцать золотых – последние деньги, какие оставались у Эмери.
«С Генувейфой проститься не успел, – подумал Ренье. – С ней бы надо расстаться по-хорошему. Впрочем, зачем обязательно расставаться? Что помешает мне приехать и повидать ее?»
Господская затея – тащиться в лес на ночь глядя – ничуть не смущала возницу.
– За пятнадцать золотых хоть на голове ходите, – заявил он, поигрывая кнутом. – Мне так все равно. Я могу и ночью не спать, и днем, а потом зато сразу по два дня сплю.
Это известие, противу всех ожиданий возницы, отнюдь не привело его нанимателей в восторг. По правде говоря, оба они мало обратили на него внимания. «Одно слово, господчики», – подумал возница чуть обиженно.
Втроем они вынесли из комнат клавикорды и бережно водрузили их на телегу. Затем еще провозились, привязывая и укрывая плотными покрывалами. И только после того, как Эмери убедился в том, что с инструментом все в порядке, принесли остальные вещи.
Возница изумленно глядел на сундучки братьев.
– Эдакие фитюлечки, – высказался он. – Что же это вы так небогато живете?
И снова никто не пожелал вступать с ним в рассуждения. «Да, господчики знатные, – подумал он. – Хороших кровей. Задору в них много».
Сделав такой вывод касательно своих нанимателей, он вновь утешился мыслью о пятнадцати золотых. «Малоимущий седок иной раз лучше, – мысленно рассуждал сам с собой возница, – он разговорами доплачивает, любезностью. А эти – кинули деньги и дальше молчком. Как будто я не человек».
Братья между тем в последний раз окинули взглядом свою комнату и переглянулись.
– Вот и все, – сказал Эмери.
– Тебе тоже грустно? – откликнулся Ренье.
– Уезжать всегда грустно.
– Это верно, – встрял возница.
Братья забрались в телегу. Возница сердито чмокнул губами, и лошадь тронулась. Мимо потянулись знакомые улицы, мелькнул на окраине «Колодец», а затем путешественников поглотила ночная тьма.
Луны светили, обе почти в зените, над густым лесом, окружавшим Коммарши. Через лес приблизительно день пути, объяснил возница, дальше начинаются возделанные поля, а затем почти сразу начинается море.
– За хребетчик перевалим – и вот оно, – выразился возница.
Лес выглядел теплым, мощным существом, с замедленным дыханием и очень внимательными затененными глазами. «Странно, – думал Ренье, покачиваясь на телеге, – вот мы – внутри этого существа, движемся по его артерии – так, словно стали его частью... Хорошо быть частью чего-то большого, могучего. Должно быть, солдатам в огромной армии так же уютно, как нам сейчас...»
Телега качалась, деревья, обступая путников, шептали невнятно и таинственно. Братьев начало клонить в сон.
Неожиданно Эмери проснулся, как от толчка: нечто постороннее, отвратительное взрезало целомудренную лесную тишину. Он открыл глаза и увидел впереди мелькание факелов.
– Останови, – велел Эмери вознице.
Тот беспечно натянул вожжи, и конь послушно встал. Равнодушный к людским заботам, конь тотчас потянулся к траве, растущей на обочине.
– Что там, впереди? – спросил Эмери.
Возница обернулся.
– А, не знаю, – ответил он.
– Там есть деревня?
– Нет вроде бы. Да, точно – нет деревни. Какая деревня в лесу? – Он засмеялся, довольный своей догадливостью. – Нет, в лесу, господин хороший, совершенно определенно нет деревни.
Словом «определенно» возница явно очень гордился.
– Откуда свет? – снова спросил Эмери и потряс за плечо брата: – Проснись же!
Ренье открыл глаза, попытался было вновь опустить веки, но безжалостный Эмери не позволил.
– Просыпайся. Неладное там что-то, а у нас полторы шпаги на двоих.
– Зачем же шпагой? – почему-то обиделся возница. – Может, там охотники...
– Ночью? Кого они ловят ночью?
– Может, хищник завелся...
Ренье присмотрелся. Огни двигались, как будто множество людей с зажженными факелами беспорядочно бегало среди деревьев. Затем донесся громкий отчаянный крик.
– Точно, зверь! – обрадовался возница. Он просто ликовал, наслаждаясь собственной опытностью и догадливостью.
– Нет, – покачал головой Эмери, – так кричит человек.
Крик повторился. И ему ответил дружный злобный вой.
– Едем туда, – приказал Эмери.
Возница тронул коня.
– Мы и так собирались туда ехать, – сообщил он. – И нечего было останавливаться.
С каждой секундой огни становились все ярче и как будто умножались перед глазами. Дорога все время петляла, она то приближалась к огням, то как будто удалялась от них, а затем, после последнего поворота, перед путешественниками внезапно открылась сенокосная поляна, и на ней – полтора десятка людей и несколько маленьких, распластанных на земле костров. В прыгающем багровом свете огней видны были черные одежды, подпоясанные веревками, сердитые лица, грубые пальцы, сжимающие гладко отесанные дубинки и пылающие факелы.
Эмери поразили глаза одного из них: так смотрит не охотник, готовый гнаться за добычей, но любовник, предвкушающий ласки возлюбленной. И этот взор, мелькнувший перед юношей, испугал его гораздо больше, чем сама ночная встреча в чаще леса.
Эмери быстро пересчитал собравшихся. Да, не больше пятнадцати. Они все время переходили с места на место, и оттого поначалу казалось, будто их – добрых три десятка.
Ренье спрыгнул с телеги, и тотчас к нему приблизился один из «черных». Размахивая факелом, он ступал горделиво, вразвалку, с явным намерением произвести впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138