– спросил его Ренье.
– Постарайся хромать не так ужасно, – сказал Гальен.– Ты мне все ноги оттоптал... Какие взятки? Ты насчет драгоценной булавки?
– Хотя бы.
– Это не взятка. Просто подарок любимому педагогу. Никто ничего не докажет.
– А суд чести?
– Посмотри на него, – с горечью молвил Гальен и указал подбородком на Эгрея. – Какой тут может быть суд чести?
Эгрей тем временем что-то говорил девушке. Что-то совсем тихое, интимное. Фейнне улыбалась – рассеянно и весело, как улыбалась бы весеннему дню, севшей на руку птице или приятной песенке.
«Почему Элизахар не тревожится? – думал Ренье, стараясь изо всех сил, чтобы не наступать партнеру на ноги. – Разве он не видит, что Эгрей пытается соблазнить девушку? Может быть, все-таки предупредить его? Только, боюсь, тогда Элизахар убьет мерзавца, и тогда его арестуют как убийцу...»
Ренье был прав: Элизахар действительно не замечал в поползновениях Эгрея серьезной опасности, поскольку этот студент никак не задевал сердца девушки. Душа Фейнне еще спала и видела волшебные, полудетские сны.
– Эмери, ты чудовище! – Возмущенный голос Гальена вырвал Ренье из глубокой задумчивости. – Я вызову тебя на дуэль, если ты еще раз отдавишь мне пальцы!
– Для женщины ты слишком сварлив, Гальен, – заявил Ренье. – Из тебя отвратительная партнерша! Ты вечно недоволен.
– Ты тоже был бы недоволен. Посмотри на мои туфли.
Ренье глянул вниз и прикусил губу: на черных лаковых туфлях Гальена отчетливо виднелись отпечатки подошв.
– Ну, извини. Извини меня! Я тебе пришлю бутылку лучшего вина. Нарочно закажу в столице и пришлю.
– Берегись, как бы я не поймал тебя на слове, – предупредил Гальен. – Потому что сейчас я очень, очень зол. О чем ты думаешь?
– О том, как бы утопить Эгрея, – честно признался Ренье.
За это Гальен сразу простил ему все неловкости, и они завершили танец опять друзьями – как и начали.
После танцев Софена решила остаться в черном трико и пестрой юбке не первой свежести: этот наряд, как она считала, придавал ей загадочности. А ей хотелось произвести на Пиндара впечатление. Коль скоро он увлечен эстетикой безобразного...
Софена сняла туфли и прошлась босиком. Она смотрела на свои ноги – длинные белые ступни, как бы обрубленные, выступающие из «ничего», из пустоты, ибо именно такой эффект создавали черные гетры. Юбка, вдвое шире, чем требовалось бы, раскачивалась при каждом шаге, как колокол. Как набат, призывающий к оружию!
Софене нравилось думать о том, что она – опасна. Она не шла по саду – она несла себя осторожно, точно взведенный арбалет. Малейшее неверное движение могло сейчас вызвать выстрел.
«Я безобразна и прекрасна в одно и то же время, – думала она, вытягивая перед глазами руку в узком черном рукаве. Кисть, как и ступня, „обрубленная“ одеждой жила словно бы собственной жизнью. – Я чудовище...»
Бесшумно, как и подобает тайному чудовищу, Софена прокралась к беседке и скользнула туда, чтобы устроиться там на полу, по-звериному. Она криво улыбнулась, нарочно растягивая один угол рта. Второй тоже задрожал, и Софена прижала его пальцем.
В этот момент она услышала голоса и инстинктивно, не раздумывая, распласталась на полу.
Говорили ее личные враги – магистры Даланн и Алебранд. Они, правда, еще не знают о том, что стали личными врагами Софены, – но когда узнают, то горько пожалеют об этом!
Магистр Даланн, быстро, невнятно произнося слова, промолвила несколько раз:
– Ты не должен был напиваться. Недопустимое легкомыслие в такое время! Мне стоило больших трудов вытащить тебя. Как ты мог? Теперь, когда мы почти у цели...
– Подошел срок, – проворчал Алебранд. – Я не могу долго без спиртного.
– Ситуация слишком серьезна, – сказала Даланн.
– Ты права, – хмуро отозвался Алебранд. – Я ожидал чего-то подобного... Но чтобы так? В моей практике такое происходит впервые.
«Обо мне говорят, – подумала Софена. – „Она“ – это я, понятное дело. Интересно, что они затеяли? И почему ситуация настолько серьезна? Неужели я – такая выдающаяся мерзавка, что даже Даланн признала это? Признала и ради меня вытащила Алебранда из запоя? У него был запой, я слышала, как Эмери говорил об этом…»
– Расчеты старика оказались верны? – жадно спросила Даланн.
– Вроде бы. Но он ведь молчит. Или несет всякую чушь, – с досадой ответил Алебранд.
Он тяжело перевел дух, а затем совсем перестал дышать. Застыла и Софена: она боялась, что звук дыхания выдаст ее. Наконец Алебранд шумно выдохнул – «ф-фу...» – и сказал:
– Ясно одно: еще одна его гипотеза нашла блестящее подтверждение. Осталось понять, где и когда это произошло. Она ведь тоже ничего толком объяснить не может. И эти болваны, ее друзья, соображают чуть лучше, чем болотные жабы.
– Скажи еще – крысы, – хмыкнула Даланн.
Магистр Алебранд подпрыгнул:
– Не говори мне о крысах! Дура!
Судя по звуку, магистр Даланн хлопнула его по щеке.
Алебранд с досадой произнес:
– Даже драться толком не умеешь... Ладно, я виноват, но тут уж ничего не поделаешь. Ты тоже хороша. Твои методы могут убить кого угодно.
– Только не тебя, – сказала Даланн. – Продолжай свою мысль.
– Моя мысль предельно проста. И ты ее знаешь. И тебе она тоже приходит на ум. Потому что она – единственно возможная. Мы должны изолировать ее.
– И его, – добавила Даланн. – Он тоже представляет некоторую опасность. Ты выяснял, кто он такой?
– Да. Ничего не выяснил. Видимо, полное ничтожество.
– Для ничтожества он чересчур хитер.
– Я имею в виду – в социальном отношении. Происхождение, как говорится, нулевое.
– Тем лучше, – сказала Даланн. – Никто не спохватится и не предъявит претензий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138