– Не плачь, Генувейфа, – прошептал он.– Сам не знаю, почему я так долго не приходил. Идем.
Он подвел ее к костру. Девушка шла с трудом, спотыкаясь, и с облегчением улеглась на землю.
– Глупые мужланы приняли за эльфийку самую обычную девушку, – объяснил Ренье. – Она говорит, что живет в Коммарши. Кстати, познакомьтесь: ее зовут Генувейфа. Да, милая? Так ты назвалась? – Ренье наклонился к девушке.
По мнению Эмери, он весьма неудачно изображал, что видит это создание впервые в жизни, однако Гальен и Аббана, кажется, совершенно не замечали фальши.
Ренье чуть понизил голос и добавил:
– Мне показалось, что она немного... не в себе.
– В Коммарши считают, что я дура, – сообщила Генувейфа. – Прямо так и говорят! Прямо в лицо! Но это совершено не так. Я очень умная. Я вижу такие вещи! Вам бы никогда такого не увидеть.
Она приподняла лицо. При свете костра она действительно выглядела диковато, и кое-кто мог бы принять ее за нечеловеческое существо.
Эмери оглянулся.
– Несколько... этих... – он брезгливо покривил губы, – они еще живы. Что будем с ними делать?
– Ничего, – ответил Ренье. – Я вообще не хочу о них больше думать. Помрут – туда и дорога, а выживут – жаль, но ничего не поделаешь.
– Сбежавшие не вернутся, как думаешь? – настаивал Эмери.
– Вряд ли, – ответил ему Гальен, – мы их здорово напугали. Лично я покалечил двоих или троих.
– Здорово, – пожал плечами Эмери. – Еще одна чудесная история для Академии. Мало студентам дуэли со смертельным исходом – они еще увечат мирных поселян.
– Думаешь, в Академии об этом станет известно?
– Да, – сказал Эмери.
Он встал и сделал несколько шагов в темноту. До сидевших возле костра донеслось сопение, потом какая-то возня и приглушенная ругань, завершившаяся звонкой затрещиной. Затем Эмери вновь показался в круге света. Он тащил за собой человека, лицо которого наполовину было залито кровью.
– Я знаю его, – сказал Эмери, брезгливо выпуская своего пленника. – Узнаешь, Гальен?
– Экзекутор Коммарши! – удивленно вымолвил Гальен. – Жертва Маргофрона!
Чиновник смотрел на него с неприкрытой злобой, и Эмери вдруг поразился тому, каким тщедушным, неказистым был этот человек. «Как странно, – подумал Эмери. – Всегда хочется, чтобы убийца был, по крайней мерее, рослым, мощным мужчиной. Чтобы подлец обладал породистым лицом, красиво изъеденным печатью порока…
– Можно, я поговорю с ним? – обратился Эмери к своим друзьям.
– Тебе охота? – удивился Гальен.
– Да. – И наклонился к экзекутору. – Послушайте, я хочу понять одну вещь. Вы живете в городе, мэрия дала вам работу – может быть, не слишком почетную, но необходимую. Вы могли бы даже стать уважаемым человеком. Зачем вы связались с...
– Почему бы и нет? – перебил его пленник. – Чем они хуже вас? Эти люди любят свою землю. Они не желают ее осквернения.
– Я допускаю, что вы – больший патриот, чем я или мои друзья-студенты, – начал Эмери.
Пленник обнажил зубы и тихо зашипел. Слюна выступила в углах его рта и стала пениться. Эмери опустил веки и замолчал.
Ренье пришел ему на выручку.
– Если вы жили в городе, то наверняка знали, что девушка – вовсе не эльфийка. И все-таки допустили, чтобы ее схватили. За что ее должны были забить до смерти? Неужели этого требовал ваш патриотизм?
– Ничего я не знаю! – закричал экзекутор. – Да, я живу в городе! А мой родной брат живет в деревне! Я знаю мои корни! Я знаю, что наша почва... что эльфы... они все захватили... И где-то есть тайные эльфы.
– И их надо истребить? – подхватил Ренье.
– Да! – сказал экзекутор устало. – Именно. Потому что их женщины проникают...
Его глаза рыскали по сторонам, но не в поисках спасения, а словно бы высматривая – не притаились ли поблизости нелюди. Тщедушное тело била мелкая дрожь, зубы постукивали. Потом экзекутор застыл, как неживой, и даже перестал дышать. Наконец он медленно выпустил воздух через ноздри и опустил голову на грудь.
Ренье подтолкнул его кулаком.
– Да, да, кругом тайные эльфы. Это мы уже слышали. И вы верите в такую чушь?
– Да, – сказал пленник и поднял лицо. Утомленное, но вполне обычное, ничем не примечательное лицо, каких в толпе тысячи. – Я в этом убежден.
– И городская дурочка, по-вашему, является такой вот тайной эльфийской девой, которая вознамерилась похитить семя ваших сыновей? – спросил Эмери, кривя губы.
– Я не дурочка! – возмутилась Генувейфа.
– Вы знали ее. – Эмери схватил экзекутора за горло. – Наверняка весь Коммарши знает, что дочка могильщика – самая обыкновенная женщина. Не эльфийка. И все же вы ни слова не сказали в ее защиту. Ее забили бы дубинками у вас на глазах... А может, вам просто нравится смотреть, как умирают люди?
– А может, она не родная дочь? – проговорил экзекутор, и Эмери стало очевидно: этот человек абсолютно уверен в своей правоте.
– Давайте наконец перережем ему горло и уедем отсюда, – предложил Ренье. – Меня до крайности утомил этот человек. К тому же он представляет опасность.
Пленник вдруг улыбнулся – широко и радостно. Он выпрямился и неспешно потянулся к Эмери – так, словно хотел обнять его. Он смотрел так невинно, с такой дружеской простотой, что Эмери в первое мгновение ничего не понял.
– Берегись! – крикнула Аббана. Клинок блеснул в ее руке.
Улыбка пленника сделалась еще шире, рот начал сползать на сторону и растекаться по подбородку. Эмери ошеломленно смотрел на него. Потом он понял, что из губ экзекутора льется кровь. Аббана вытащила шпагу из тела и аккуратно положила ее себе на колени. Девушка начала тихо смеяться, одним горлом.
Из мертвой руки пленника выпал нож. Генувейфа, не обращая внимания на кровь, взяла этот нож и стала играть, бросая его в ямку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138