– Хочешь, поговорим? – предложил он.
– С чего ты взял, что я захочу с тобой разговаривать? – фыркнула она.
– Возможно, захочешь, – повторил он настойчиво. И тотчас сдался: – Ладно, это я хочу поговорить. Согласна?
– На что?
– Поговорить.
Она невесело рассмеялась.
– О поэзии?
– Да. И о новенькой девушке.
– Все только и судачат, что о новенькой девушке! – взвилась Софена, разом потеряв терпение. – Что, других тем для разговора найти нельзя?
– Погоди, скоро она всем надоест. Когда в Академии впервые появились девушки, все тоже только эту новость и обсуждали...
– Ну да, – перебила Софена, – а потом всем надоело. Я всегда всем надоедаю. Всегда.
– Ты о чем? – Пиндар растерялся. Он не ожидал, что Софена вдруг проявит такую откровенность. Да еще с ним. До сих пор они практически не общались один на один.
– Да о том! – Она отвернулась, досадуя на себя.
– Софена, – мягко заговорил Пиндар, – ты совершенно не права. Никому ты не надоедала.
– Ну да, потому что никто мною и не интересовался.
– А Гальен? – спросил Пиндар.
Если бы они с Софеной и впрямь когда-либо общались по душам, Пиндару в жизни не пришло бы на ум задавать девушке подобный вопрос. Но он не знал. И спросил.
Софена вспыхнула до самых кончиков волос. Глаза ее пьяно загорелись.
– Гальен? – прошептала она. – Но ведь он меня предал!
Пиндар выглядел ошеломленным. И вместе с тем буря страстей, разрывавшая Софену на части, показалась ему настолько интересной, что молодой поэт рискнул: остался рядом с ураганом и попробовал извлечь несколько сильных, разрушительных ощущений прямо из его эпицентра.
– Гальен не похож на предателя, – заметил Пиндар. – Конечно, вы расстались... кажется...
– Послушай. – Софена улеглась щекой на столешницу и вытянула перед собой руки с беспокойно двигающимися пальцами. – Ты ведь ничего не знаешь. Гальен сказал, что будет мне братом. Он согласился. Понимаешь? Мы стали единым целым! Тогда, в полнолуние... Ты видел, какого цвета кровь в полнолуние Ассэ, когда все вокруг залито синевой? Она темно-фиолетовая...
Софена повернула руку так, чтобы обнажить запястье, и Пиндар увидел полоску шрама.
– Понял? – спросила она. – А он предал все это.
– Каким образом?
– Хочешь знать? – Ее глаза полыхнули ненавистью. – Ладно! Я потом буду очень жалеть, но сейчас... сейчас хочу сказать! Ты поэт, хоть и дрянной. Ты поймешь.
Она оскорбила его так небрежно, беззлобно, походя, что поначалу он даже не понял этого. А поняв, похолодел. Он ничего для нее не значил. Ни он, ни его стихи. Она черпала жизненные силы в бесконечном источнике боли, и этот источник был для нее всем. Все прочее существовало лишь в отдалении.
– Гальен оказался обычным мужчиной, – сказала Софена, сильно кривя губы. – Ты понимаешь, что я имею в виду? Он соглашался со всем, что я ему говорила. «Да, да». А сам ни во что не верил! И в конце концов, когда в его тупую голову пришла великая мысль – «пора в постельку», – он выбрал «подходящий момент» и сказал мне об этом.
– О чем?
– О том, что хочет со мной переспать!
Софена приподняла голову и глянула на Пиндара с ядовитой иронией.
Пиндар выглядел озадаченным. Длилось это всего мгновение, затем он быстро нацепил на лицо презрительное выражение.
– Не думал, что Гальен настолько примитивен! – произнес он таким фальшивым тоном, что сам испугался.
Но Софена лишь успокоенно опустила лицо обратно на стол.
– Да, ты понял, – пробормотала она.
– Более того, теперь, когда я знаю, кто ты такая, – произнес Пиндар, – я могу объяснить тебе, почему все наши так носятся с этой Фейнне.
Софена сверкнула глазом.
– Ладно, объясни.
– Физический недостаток придает женщине особенное обаяние, – сказал Пиндар. – Собственно, об этом я и пытался вчера сказать. Но меня, естественно, истолковали превратно. Легко и приятно любить горбунью или девушку с сухой ногой... Или безрукую. Ты когда-нибудь видела женщину, искалеченную во время битвы?
Ничего подобного Софена, естественно, не встречала, однако кивнула с убежденным видом.
– Однорукий или одноногий мужчина выглядит жалким или страшным, – продолжал Пиндар. – У меня отец потерял ногу...
Он не стал уточнять, что его отец был браконьером и однажды, сильно выпив, попался в собственный капкан.
– О! – сказала Софена. – А моя мать умерла, производя меня на свет.
Пиндар продолжал, пропустив ее замечание мимо ушей:
– Мой отец – он был страшным. Но... нормальным. А потом я встретил девушку без руки, и это было невероятно. Я испытывал к ней такие чувства, каких не знал больше никогда. Ни до, ни после. Я думал о ней день и ночь. Только о том, чтобы приблизиться, коснуться ее изуродованного локтя. Этого не передать обычными словами. Я начал писать стихи... – Он помолчал и добавил: – Наверное, я потом, как и ты, буду жалеть об этой откровенности!
– Ты не пожалеешь! – заверила его Софена. – Я благодарна тебе. Теперь многое становится гораздо яснее. Многое.
Ее взгляд стал мрачным. Затем она поднялась и вышла из кабачка.
Глава восьмая
НЕОЖИДАННОЕ НАПАДЕНИЕ
Когда наступил вечер, Эмери объявил брату, что желает воспользоваться своим правом и посетить «Ослиный колодец».
– Я и без того просидел дома больше недели, – добавил он.
– Я же не спорю, – отозвался Ренье. – Что ты защищаешься?
– Сам не знаю...
– Должно быть, тебе совестно лишать меня последней радости в жизни, – предположил Ренье. – Вот ты и занят поисками оправданий. Притом – тщетных.
Эмери не ответил. Он старательно укладывал волосы.
Вечер был теплым, как молоко, и таким же нежным, он нес в своем дыхании легкую музыку, и Эмери улавливал каждую ее ноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138