Но и эльфы затронуты той же болезнью, поверь мне. Поначалу мы думали, что нас это не коснулось, но мы ошиблись. Мы тоже больны... И те, в ком болезнь начала проявляться, стали жить куда быстрее.
– Поясни, – тихо попросил он, чувствуя, как его захватывает острая жалость к тем, к другим Эльсион Лакар, которые родились с первыми признаками общей болезни.
Она глянула на него искоса.
– Сострадание, – сказала она. – Тебе приятно жалеть их?
Ошеломленный ходом ее мысли, Гион кивнул.
– Наверное...
– Так живут все эльфы, – сказала она. – Сострадание и сладострастие. Наши истинные чувства. Ты понял меня. Ты меня понял сердцем!
Она обняла его за шею и тихо поцеловала в обе скулы – так бережно, словно боялась повредить.
И Гиону пришлось хвататься за стену, впиваться пальцами в неровности камней и вонзать ногти в густой плющ, чтобы не упасть, потому что от этого поцелуя ноги у него подкосились.
А Ринхвивар, коварная, засмеялась.
– Слушай дальше, – заговорила она, снова становясь серьезной миг спустя, – эти Эльсион Лакар отправились в мир людей и решили сделать это не так, как делаем обычно мы, по незримому пути, но по тропинке, которая привела сегодня тебя. Они оказались в том месте, где ты был.
– Ты же говорила, будто не знаешь, что меня там ожидает! – упрекнул возлюбленную Гион. – А на самом деле могла попросту спросить...
Она положила палец ему на губы.
– Никто из нас не знает, что ожидает в том мире человека, Гион. Мои соплеменники, которые там побывали, – они эльфы. Их ожидало совсем другое испытание.
– Почему ты в этом так уверена? – Он попытался высвободиться, но тонкий смуглый палец еще более властно вдавился в его губы.
– Потому что наша кровь различна, хотя ее и можно смешивать, – ответила Ринхвивар. – Ты потом поймешь.
И она убежала, оставив Гиона в смятении. Убежала, бросив его на милость тех четырех Эльсион Лакар, для которых время пошло быстрее, чем для прочих.
Они тотчас выступили с четырех сторон и обошли Гиона, беззащитного и одинокого. Он медленно переводил взгляд с одного на другого.
Все они были выше его – правда, ненамного: в роду Гиона и Мэлгвина все были рослыми, а Гион вымахал выше старшего брата, хотя до сих пор не догнал его в плечах.
Темные лица Эльсион Лакар казались рябыми от рассыпанных по скулам золотистых пятен, и зелень их глаз сияла так, словно была в силах разогнать любую тень.
Гион чуть вздохнул и протянул им руки, сразу обе, и двое взялись за правую его руку, а двое – за левую, и потащили за собой, в глубь дворца.
Увлекаемый ими, Гион миновал несколько комнат, выстроенных странной, петляющей анфиладой, и видел резную деревянную и костяную мебель, крохотные фонтаны и древние гробницы, драпировки из полупрозрачных тканей и плетеных травяных ковров, украшенных разноцветными камнями и перьями; а дальше, в самом сердце дворца, который постепенно начинал сжимать круги стен, наподобие улиточьей раковины, потянулись залы роскошные, где было собрано много золота и резного нефрита.
Везде встречались им Эльсион Лакар, но Гион почти не видел их – те, кто занимался собственными делами, умели скрываться в своих открытых покоях так, что их никто не замечал.
Перехватив взгляд Гиона, один из его спутников сказал негромко:
– Мы так не можем.
– Что? – удивился Гион.
– Оставаться невидимым, – пояснил второй.
– Куда мы идем? – спросил Гион.
– Мы хотим выйти из дворца, – объяснил первый его спутник. – Оказаться в лесу.
– Зачем?
– Мы хотим поговорить с тобой наедине.
Гион опустил голову и подчинился. Он не понял, когда закончился дворец. Просто в какой-то миг стены перестали попадаться между стволами, и начались сплошные папоротниковые заросли. Светло-зеленые резные зонтики почти смыкались над головами, почва под ногами стала черной и чистой, на ней не было ни иголочки, ни листика, ни травинки.
Здесь его товарищи остановились, и один из них заговорил снова:
– Ринхвивар сказала тебе, что мы не такие, как остальные.
Гион кивнул, потому что глупо было отпираться: они находились рядом, когда Ринхвивар разговаривала со своим будущим мужем, и прекрасно все слышали.
– Мы были там, откуда пришел ты. Скажи, оставил ли ты там свою кровь?
Гион кивнул.
Те четверо переглянулись, и один из них схватил его за запястье. Пальцы у него оказались очень крепкими, почти железными, но вместе с тем не причиняли боли.
– Послушай, – сказал он, – послушай меня, человек. Мы знаем, кто там находится. Там, в тумане. Мы побеждали его, каждый порознь и каждый – в свое время. Нам нравится бывать там. Другие Эльсион Лакар этого не понимают. Есть прекрасный мир, говорят они. Есть эльфийские девы, готовые любить. Есть жилье, где можно оставаться наедине с собой, наедине с лесом, наедине со своим народом – по собственному выбору и усмотрению. Есть две луны и их волшебные лучи... о чем ты еще не знаешь. Все это есть, а мы уходим в серый мир и бродим там часами, отрезанные от жизни и смерти, наедине с небытием, которое одолели однажды и которое одолеваем раз за разом...
– Вам нравится ощущение опасности? – спросил Гион, сам понимая, как пошло, как банально и плоско прозвучала фраза.
Но его собеседники не поморщились и не отвели ясных, сияющих глаз.
– Можно произнести эти слова, – согласился один. – Можно найти другие, более красивые.
Опасность заставляет нас чувствовать себя живыми, – сказал второй. – Бессмертными. Потому что любой из нас может умереть.
– Разве Эльсион Лакар могут умереть? – удивился Гион.
Все четверо разом засмеялись, негромко, дружно, и Гион ощутил, какая крепкая связь, какая глубокая любовь существует между ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138