– За душой у этого мужчины ничего нет, а очаровать очень хочется. Поэтому он пользуется стихами. Естественно, чужими. И начинает их завывать при луне или в любой другой подходящей обстановке. Очень способствует.
Эгрей побледнел. «Правда, – подумал Эмери, – все чистая правда. Именно так он и поступал. Сумасшедшая дочка гробовщика запомнила все верно...»
– Пример не вполне корректный, – заметила Даланн. – Во-первых, ситуация ухаживания обычно бывает исключительной. Все-таки ухаживание за лицом противоположного пола занимает ничтожно малое время сравнительно со всем массивом отпущенной нам жизни. Во-вторых, чтение стихов в подобной ситуации призвано к тому, чтобы придать ситуации некую искусственность, подчеркнуть ее исключительность.
– Нет, пример корректный, – возразил Эмери. – Другое дело, что поведение господина некорректно. Поскольку он даже не читал чужие стихи, а пересказывал их прозаическим образом, выдавая тем самым за собственные достижения.
Эгрей панически смотрел на Фейнне, но лицо девушки оставалось безмятежным: она ни о чем не догадывалась.
Гальен прошептал на ухо Эмери:
– Что ты делаешь?
– Проверяю одну свою догадку, – ответил Эмери тоже шепотом.
Гальен быстро глянул на Эгрея.
– Позеленел.
– Вот видишь!
Эгрей сказал:
– Поэзия создается для того, чтобы поступить затем во всеобщее распоряжение. В ряде случаев имя поэта – неважно. Важны лишь чувства, которые вызывают его произведения. А чувства могут быть вызваны как поэтической, завораживающей формой, так и обычным содержанием. И приведенный господином Эмери пример как нельзя лучше доказывает это. Стихотворение, пересказанное прозой, сохраняет свои полезные свойства.
– По-моему, уважаемый оппонент изволил перепутать поэзию с компотом, – проговорила Софена. – Полезные свойства, господин Эгрей, сохраняют правильно приготовленные овощи и ягоды. Поэзия принципиально не должна обладать полезностью. Это все равно что сравнивать абсолют с лысиной.
– Насчет лысины – поясните, – попросил Эгрей.
Их взгляды столкнулись.
– Я хочу сказать, – упрямо стояла на своем Софена. – что стихи не должны быть полезны.
– Нет, по поводу лысины.
– Просто она у вас скоро появится, – сказала Софена и села.
– Тихо! – крикнула Даланн. – Сопоставление предметов, имеющих отношение к разным сферам человеческой деятельности, действительно некорректно, в этом госпожа Софена права. Одну лысину можно сравнивать только с другой лысиной, но никак не с урожайностью на яблоки... Поэзия и польза, по мнению госпожи Софены так же несопоставимы. Такова была ее мысль. Теперь попрошу господина Эгрея высказать свои возражения.
– Человеку вообще не свойственно создавать нечто бесполезное, – сказал Эгрей. – Если стихи пишутся, значит, их создатель имел в виду некую выгоду. Может быть рассчитывал получить деньги от какого-нибудь богатого ценителя. Увлечь сердце молодой девушки или состоятельной вдовы. Поэт поет, как птица. Мы почему-то считаем, что птицы распевают совершенно бескорыстно, но ведь они подманивают самок...
– Лично меня нельзя подманить песней, – сообщила Софена. – Потому что я не самка.
– В биологическом отношении... – начал Эгрей.
– Довольно! – Магистр привскочила в кресле. – Эта идеи будете развивать на диспуте по естественным дисциплинам. Мы говорим о поэзии.
– Значит, я – самка? – прошипела Софена.
– Поговорим об этом после, – отозвался Эгрей. – Вернемся к поэзии, ладно?
– Ладно... – Софена посмотрела на Пиндара. Она почувствовала, что исчерпала свои возможности и больше не в состоянии выдавить из себя ни одной мысли.
Пиндар подхватил нить:
– Поэзия может завораживать и влиять на человека, минуя его сознание, – высказался он. – Я неоднократно наблюдал за ее действием.
– Очень хорошо, – сказала магистр. – Диспут окончен. Выношу благодарность всем участникам.
Она встала и быстро пошла прочь.
Софена только этого и ждала. Одним прыжком она подскочила к Эгрею и набросилась на него:
– Стало быть, я – самка, так, по-вашему?
– Я же сказал: в биологическом смысле – да, несомненно.
– Так я докажу вам, что это не так!
– Любое лицо, принадлежащее к женскому полу, является самкой, – повторил Эгрей, – и лично я не вижу этом ничего зазорного. Это природа. Я-то тут при чем?
– При том! А вы, стало быть, будете распевать песенки... в прозаическом пересказе... Самец!
– Не смею отрицать и этого, – сказал Эгрей.
– Мужчинам, конечно, можно все, – буркнула Софена. – Они могут совращать нас и бросать по своему усмотрению, а поэзия только служит им на пользу. И как ловко все придумано! В возлюбленной воспевают что угодно, только не ум, не волю! Любимая, в представлении поэтов, должна быть красива, податлива, глупа и терпелива... Ну, еще может немножко помучить – для виду. Берегись, девушка, если ты умна! Берегись! Ты никогда не будешь любима!
– Софена, остановись, – вмешалась Аббана.
Но Софена оттолкнула подругу так грубо, что она едва не упала.
– Лучше молчи! Он тебя бросил ради этой отвратительной богачки, а ты даже не страдаешь!
– Почему я должна страдать? – спросила Аббана. – Ну да, мы с Эгреем были одно время... друзьями. Но я перед всеми могу повторить: лично для меня наш разрыв не был ни трагедией, ни даже бедой. Так, мелкая неприятность.
– Уведите Фейнне, – быстро сказал Эмери Элизахару.
Но Фейнне заупрямилась.
– Я хочу послушать, о чем здесь будут говорить. Похоже, я очень многого не знаю...
– Госпожа, мы опоздаем на почвоведение, – настойчиво повторял Элизахар. – Это важный предмет. Не стоит пропускать лекции.
– Отстаньте от меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138