Даже по прошествии многих лет запах тины заставлял Софену вспоминать тот день. Самый прекрасный, неповторимый день ее жизни.
Кое-что о своем брате Софена рассказывала друзьям по Академии. Сперва Гальену, а потом, когда отношения с ним зашли в тупик и там оборвались самым жалким образом, – то Аббане.
– Давно хотела тебя спросить, – осторожно заговорила Аббана, когда подруги уединились в беседке, чтобы вволю посплетничать о новенькой студентке, об Эгрее, о магистре Даланн и вообще обо всех новостях. – Помнишь, ты говорила о своем брате?
– Разумеется, – отозвалась Софена. – Я помню все.
– Что с ним случилось?
– С ним? Ничего. – Софена небрежно повела плечами и поджала губы.
Ее глаза рассеянно бродили по листьям винограда. Желтые пятна солнца прыгали по лужайке, выстриженной перед входом в беседку.
– Он меня предал, – сказала наконец Софена. – И хватит об этом.
Аббана почувствовала, как сжимается ее сердце.
А Софена повернулась к ней и улыбнулась, так ласково, точно перед ней была маленькая сестренка, случайно сказавшая глупость.
– Ничего страшного, – мягко проговорила Софена. – Да это теперь и неважно.
– Как ты думаешь, – начала Аббана, – этот ее телохранитель, этот Элизахар, – кто он на самом деле?
– А кем ему быть? – Софена опять пожала плечами. – Телохранитель.
– Нет, он странный. Высказывает суждения об искусстве.
– Ну, и что тут странного? Здесь все высказывают какие-нибудь суждения.
– Ты понимаешь, что я имею в виду! – настойчиво повторила Аббана.
Софена посмотрела на нее еще ласковее.
– Нет, не понимаю.
– Я думаю, он в нее влюблен. – Аббана чуть понизила голос.
– Разумеется, – многозначительным тоном произнесла Софена. – Разумеется, он в нее влюблен. А она этого не видит.
– Она не может видеть. Она слепая.
– Я хотела сказать: не чувствует. Он для нее – просто предмет обстановки. Она даже не подозревает о том, что у него могут быть какие-то чувства. Я думаю, дело обстоит именно так, – заявила Софена. – И никак иначе. Иначе просто быть не может.
– Почему?
– Было бы нелогично.
Обе помолчали, обдумывая ситуацию. Наконец Софена обняла подругу за плечи.
– В конце концов, какое нам дело до чужих любовных проблем, когда у нас имеется собственная?
Аббана прижалась головой к груди Софены.
– Какая ты теплая, – вздохнула она. – В конце концов, я вообще не уверена в том, что мне нужен какой-то мужчина...
Софена провела ладонью по ее волосам.
– Может быть, мужчины и не нужны – ни тебе, ни мне, – проговорила она сквозь зубы, – но они должны знать свое место.
– Оставь ты это, – попросила Аббана.
– Не могу.
Аббане вдруг расхотелось спорить.
– Ладно, – пробормотала она, – делай что хочешь... все равно. Правда.
– Вот и хорошо, – сказала Софена. И вдруг замерла.
Аббана ощутила напряжение подруги и сразу насторожилась.
– Тихо, – еле слышно выдохнула Софена.
Обе застыли, стараясь даже дышать потише. В крохотную щель, которую оставляла им густая листва, видны были магистр Даланн и магистр Алебранд. Сейчас, когда они стояли бок о бок, их очевидное сходство бросалось в глаза сильнее обычного.
Аббана внезапно подумала о том, что прежде никогда не видела обоих магистров вот так, рядом друг с другом. Они как будто избегали сходиться вплотную, чтобы узы их родства не выглядели такими заметными.
«Интересно, почему? – мелькнуло у Аббаны. – Стыдятся они этого родства, что ли? Конечно, внешность – не ахти, гордиться нечем, но ведь они в этом совершенно не виноваты. Мало ли кто каким уродился. Бывают, например, карлики или горбуны... Впрочем, они как раз и есть – горбуны и карлики».
Подруги изо всех сил прислушивались к разговору магистров, но уловить могли лишь немногое – те говорили очень тихо и очень быстро, как будто нарочно проглатывали слова. Несколько раз Аббане казалось, будто она различает имя новенькой студентки – Фейнне. И еще странное слово «чильбарроэс», произнесенное с явным страхом.
Магистр Алебранд, едва услышав это слово, затряс головой, а магистр Даланн кивнула и притопнула ногой, после чего они уставились друг на друга озабоченно и с некоторым раздражением.
Софена неловко шевельнулась – ей было неудобно сидеть. Даланн сразу уловила этот звук и обернулась в сторону беседки. Девушки похолодели. Им показалось вдруг, что магистры, обнаружив присутствие невольных соглядатаев, попросту убьют их.
Но ничего подобного, естественно, не произошло. Магистр Даланн отвернулась от беседки и весьма отчетливо произнесла:
– И вот еще, магистр. Я бы хотела узнать, каковы успехи господина Пиндара в области оптики.
– Весьма средние, – ответил Алебранд. – Почему это вас вдруг заинтересовало?
– Он развивает теорию эстетики безобразного, – пояснила Даланн. – Разумеется, надлежит поощрять свободное парение мысли у юношества. Но мне бы не хотелось, чтобы «эстетика безобразного» возобладала в умах нынешнего поколения. А такое, к сожалению, будет возможно, если адепт данной теории – человек обаятельный и успешный.
– Совершенно не успешный, – отрезал Алебранд.
– Я хотела бы вас попросить быть с ним построже, – сказала Даланн.
– Нынче же заставлю прилюдно плюхнуться на землю, – обещал Алебранд. – И объявлю полной бездарностью. Надеюсь, это отобьет у остальных охоту прислушиваться к его поэтическим бредням.
– Благодарю от всего сердца, – произнесла Даланн и быстро засеменила прочь по садовой дорожке.
Алебранд, немного помедлив, зашагал в противоположную сторону.
Девушки в беседке перевели дух.
– Вот так дела! – протянула Аббана.– Стало быть, они ловко манипулируют нами, а мы и не подозревали об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138