– Что? – осведомился Эмери. – Что понравилось?
– Ну, стихи...
– Не хочу тебя огорчать, – ответил Эмери, салютуя сопернику перед началом поединка. – По-моему, полная дрянь.
Пиндар выглядел ошеломленным.
– Я думал, ты разбираешься в искусстве.
– Вот именно, разбираюсь, – заверил Эмери.
И с удивлением увидел, как у поэта задрожали губы.
– Вы все... одинаковы! – прошептал Пиндар, отступая от Эмери на шаг, как будто неожиданно увидел перед собой ядовитую змею. – Вам всем подавай только жрать да пить! Лязг посуды в буфетной – вот единственная музыка, способная тронуть ваши сердца!
Эмери вдруг представил себе, как звенит посуда в буфетной. Сколько разнообразных, звонких, певучих голосов, на миг сливающихся в согласном хоре и тотчас разбегающихся тысячами отдельных ручьев...
– Посуда – это целая симфония, – проговорил Эмери вполне доброжелательным тоном.
Он имел в виду именно то, что сказал, но Пиндар швырнул рапиру ему под ноги, повернулся и побежал прочь. В ответ на оклик он лишь показал кулак, но не остановился и даже не обернулся.
Эмери опустил рапиру и задумчиво поглядел ему вслед. Затем перевел взгляд на ряды зрителей.
– Кто-нибудь заменит Пиндара? – крикнул он. – Выручайте, братцы, нужен противник!
Несколько студентов засмеялись, и тут Элизахар, чуть сжав пальцы Фейнне, отпустил руку госпожи и встал.
– Я попробую, если позволите, – сказал он.
Эмери удивленно поднял брови. Он знал, что удивляться не следует, что нужно принимать все происходящее как должное, с невозмутимым видом, – и ждать, как отреагируют другие. Но – не получилось. Вот уже второй раз Элизахар позволяет себе выйти из тени, где ему полагается находиться, и действовать самостоятельно, от своего имени.
Спор об искусстве в кабачке – в конце концов, это еще куда ни шло. Вечер, занятия окончены, все расслабились и отдыхают за кружкой пива... Но высунуться во время урока? Чего он добивается?
Фейнне тоже встала.
– Прошу вас, – обратилась она к Эмери, безошибочно обратив в его сторону прекрасное незрячее лицо.
Против такого Эмери не устоял. Он отсалютовал Элизахару и приготовился.
Элизахар поднял рапиру, брошенную Пиндаром, быстро осмотрел ее, отсалютовал сопернику и проверил несколько приемов. Эмери ответил безупречно. Они остановились, чтобы сделать паузу и присмотреться друг к другу более внимательно.
– Вы неплохо тренированы, – одобрительно заметил Элизахар.
– Знаю. Но таланта мне не хватает. Дерусь без огонька, – отозвался Эмери.
Элизахар смотрел на него пристально.
– Не согласен, – ответил он. – Таланта у вас предостаточно. Вы чувствуете ритм.
– Послушайте, – не выдержал Эмери, – кто вы такой? Почему лезете во все? Задаете вопросы, выносите суждения?
– А почему бы и нет? – возразил Элизахар. – Что же, по-вашему, у простого солдата не может быть собственного мнения? Мы ведь не в армии!
– Ну да, – вяло согласился Эмери. – Мы в Академии. Здесь у всех есть собственное мнение по любому поводу. И всякий норовит сделать его достоянием общественности. Здесь все мыслители, кроме... – Он запнулся.
– Кроме?.. – подтолкнул его Элизахар.
– Ну, кроме стряпухи, садовника и привратника, – нехотя завершил фразу Эмери.
Ему вдруг стало неловко, но, подняв взгляд на Элизахара, юноша увидел, что тот улыбается.
– Ладно, убедили, – сказал телохранитель. – Отныне буду нем как рыба.
– Нет, я не то хотел сказать... – Эмери вздохнул. – Давайте продолжим. Покажите, чему вас научили в армии.
Элизахар откровенно расхохотался:
– Нет уж! Здесь такое не пройдет!
– Почему?
– Будем сражаться по правилам, ладно? Изящно. Финтики, вольтики. Чтобы приятно было посмотреть со стороны. А то ведь в армии совершенно не так. Все просто норовят друг друга зарезать. Грубо и неэстетично. – Он чуть понизил голос: – Если хотите, дружище, я покажу вам это... потом, после занятий. И так, чтобы никто не видел. А то ваш ректор заподозрит во мне бывшего наемного убийцу и выгонит с позором.
– Но ведь вы не...
– Не наемный убийца, – заключил Элизахар. – Нет.
Он оказался на удивление хорошим партнером. Внимательным, доброжелательным. Ни одна ошибка Эмери не осталась незамеченной и неисправленной. Несколько раз Элизахар опускал рапиру и предлагал начать сначала. К концу занятия Эмери крепко пожал ему руку.
– У вас появился друг, – сказал он. И добавил, не удержавшись: – Даже двое.
– А кто второй? – спросил Элизахар.
– Много будете знать, скоро состаритесь, – объявил юноша и поскорее ушел, оставив Элизахара улыбаться.
– Какой он? – спросила Фейнне, когда телохранитель вернулся к ней на скамейку для зрителей.
Девушка чуть расширила ноздри: от Элизахара резко пахло потом. Заметив это, он быстро отодвинулся.
– Эмери? Мне показалось – очень неплохой.
– А как он сражается? – продолжала спрашивать девушка.
– Старательно.
Он залез в холщовую сумку, наподобие тех, которые приспосабливают под свои нужды попрошайки, только чистую и новую, и вытащил связанные в книжку восковые таблички, на которых записывал расписание занятий.
– Сейчас – перерыв, а через пару часов будет теоретический курс оптики.
Фейнне потянулась.
– Мне нравится оптика. Хотя вряд ли я сама смогу летать.
– Я бы не был в этом так уверен, – отозвался Элизахар. Он обтер лицо рукавом и вздохнул.
– Слепые не летают, – повторила Фейнне. – Чтобы летать, нужно видеть лучи.
– Или чувствовать их. Если бы вы захотели, я мог бы научить вас и фехтованию. Противника совершенно не обязательно воспринимать зрением.
– Вы позволите? – прозвучал голос Эмери.
Элизахар повернулся к нему и чуть шевельнул бровью, указывая на Фейнне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138