– Пора. Иначе упустим.
Она тотчас пробудилась и, как всегда при виде брата, одарила его счастливой улыбкой.
– Пора?
И легко вскочила на ноги.
Осторожно, как две тени, брат с сестрой начали пробираться сквозь высокую траву. Заросли осоки вышиной в человеческий рост тянулись по всей открытой полосе, от опушки леса до самого ручья. Земля плавно шла под уклон. Трудно было поверить, что этот ручей, такой мелкий и незначительный, что через него легко может перепрыгнуть маленькая девочка, сумел напоить водой такое обширное пространство. И все же под ногами предательски хлюпало.
Неожиданно Роол остановился и взял сестру за руку.
– Смотри.
Она вытянула шею, послушно всматриваясь туда, куда указывал ей брат.
Там, впереди, осока была приглажена, точно кто-то пытался расчесать великанские лохмы и уложить их на аккуратный пробор. И прямо на «проборе» лежало некое существо.
Оно было ощутимо выше ростом, чем обычный человек. Головы на две, если не больше. Непропорционально маленькой казалась голова с длинными серыми волосами, спутанными и разбросанными по плечам, спине, по смятой траве. Но самым удивительным были ноги этого существа. Точнее, одна нога, поскольку нижние конечности срослись, а расставленные в стороны ступни представляли собой нечто вроде плавника.
Как ни осторожны были подростки, существо все-таки услышало их и обернулось. Несколько мгновений Софена видела его лицо, сморщенное, серенькое и старое. Затем крохотный, похожий на рыбий, ротик исказился в отвратительной гримасе, обнажились остренькие зубки, и существо быстро поползло к ручью, отталкиваясь руками и сильно ударяя по мокрой траве хвостом.
Софена потянулась за луком, но Роол остановил ее.
– Пусть уходит.
Проскочил еще миг – и вот после сильного всплеска существо исчезло под водой. Только несколько беспокойных водоворотиков, последовательно вскипавших на водной поверхности, обозначали путь существа.
Софена уселась на берегу, потрогала траву, понюхала свои пальцы – пахло рыбой.
– Это была русалка? – спросила она.
– А кто же еще?
Роол устроился рядом.
– Зачем ты хотела застрелить ее?
– Не знаю. Инстинкт. – Софена быстро улыбнулась. – Она жуткая, правда?
– Может быть, и жуткая...
– Странно, почему она такая старая?
– Все когда-нибудь состарятся, Софена. В этом как раз нет ничего удивительного, – ответил Роол философски.
– Я думала, что русалки – молодые, прекрасные девушки, – продолжала Софена. – Они никогда не стареют, потому что это – беспокойные души умерших детей.
– Та, которую мы видели, вовсе не была чьей-то душой, – возразил Роол. – Она была сама по себе.
– Как ты думаешь, у нее есть душа?
– Так же, как у любого другого живого создания, – ответил брат. – У дерева, у цветка, у какой-нибудь птички.
– Она могла бы нас сожрать, – задумчиво молвила Софена.
– Нас – вряд ли, но какое-нибудь более мелкое животное... Рыбу или зверька... Или даже ребенка.
– Опасная, – с восхищением вздохнула Софена и улеглась на сырую траву.
Высоко над ней в небе проплывали легкие облачка, подкрашенные розовым и золотистым. Солнце посылало из-за горизонта своих первых лазутчиков. На секунду мир замер, погруженный в ласковую серость, а затем внезапно, причиняя боль глазам, вспыхнул мириадами разноцветных огоньков: всякая капля росы загорелась оранжевым, багровым, желтым, лазурным. Длилось это очень недолго: уже второй луч высушил росу, а третий широко разлился по лесу, принося с собой благоухание утренней листвы и торжествующий, оглушительный хор проснувшихся птиц.
Роол спустился к ручью, принес воды и развел маленький костер, чтобы согреть питье. Он неторопливо резал копченое мясо и лепешки с тмином, и Софена, всегда голодная, точно дикий зверек, уже раздувала ноздри, готовая наброситься на еду.
И все же девочка медлила, стараясь продлить эти минуты: блаженное лежание на сырой траве, примятой телом русалки, белоснежные, новенькие облачка на утреннем небе, шевеление зеленых ветвей в лесной вышине. Всем своим чутким юным существом Софена понимала, что наступили лучшие мгновения жизни, что ничего прекраснее и полнее уже никогда не будет.
Она громко застонала и, изогнувшись, посмотрела на брата с земли, так что он предстал ее глазам перевернутым.
– Вот таким я увидела тебя впервые, – сказала она.
– Не будь дурочкой. – Он махнул ножом, показывая, что завтрак готов. – Никто не помнит дня своего рождения.
– Только не я, – возразила она. – Я помню все.
– Просто потому, что я тебе рассказывал.
– Мне никто не рассказывал! – Софена перевернулась на живот. Ей не хотелось спорить и она могла бы уступить в любом вопросе, но только не в этом. – Вот, например, плащ у тебя в тот день был синий. Верно?
– У меня почти все плащи синие.
– Ну ладно... – Она призадумалась. – Ты так спешил, что взял сапоги не глядя, и у тебя оба были на правую ногу, из разных пар. Ну что? Об этом-то ты мне не рассказывал?
Роол вдруг улыбнулся – не обычной своей юношеской улыбкой, озорной и открытой, но растерянно, едва ли не по-стариковски.
– Поверишь ли, Софена, – сказал он, проводя ладонью по лицу, – я ведь этого не помню. Может быть, и было такое, чтобы оба сапога на правую ногу. Или на левую. Я не помню.
– А я помню, – сказала она, как бы ставя точку.
Ее испугало выражение лица брата. Таким он еще не был.
Взрослым. Чужим.
Наваждение скоро прошло, особенно после того, как они умяли завтрак, загасили костер и углубились в чащу, чтобы настрелять уток. Собаки у них не было, так что они сами лазили в заросли и в ручей и вернулись в усадьбу совершенно мокрые, пахнущие тиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138