Поэтому для начала он решил расположить к себе Элизахара и после занятий задержал его.
– Заглянем в «Колодец»? Я угощаю.
– Если я правильно помню, – отозвался Элизахар, – некоторые ваши товарищи решительно возражают против присутствия слуг в питейном заведении. И если говорить честно, я с ними в общем и целом согласен. Должно существовать место на земле, где благородные господа имеют возможность являть свою скотскую натуру без оглядки на прислугу, которая после увиденного перестанет почитать в них высшее существо.
Эгрей моргнул немного растерянно, а затем улыбнулся обезоруживающе искренней улыбкой:
– Я не успеваю следить за вашей мыслью. Вы только что назвали меня скотиной?
– Вовсе нет, – ответил Элизахар. – Просто обрисовал свое понимание проблемы.
– После всего сказанного мне еще больше хочется подружиться с вами, – заявил Эгрей, придвигаясь ближе.
Элизахар чуть отступил.
– Вы что, и руки мне не пожмете? – удивился Эгрей.
– Я бы поостерегся предлагать свою дружбу прислуге, – сказал Элизахар. – Кое-кто может воспринять это превратно.
– Да ладно вам! – Эгрей взмахнул руками в отчаянии. – Буду предельно честен – насколько это вообще в моих силах. Я хочу подружиться с вами, я отчаянно хочу подружиться с вами, потому что... я хочу подружиться с госпожой Фейнне.
– Так бы и объяснили с самого начала. Неразумно угощать сторожевых собак колбасой.
– Почему?
– Хорошо дрессированная собака может укусить.
– Невзирая на колбасу?
– Быть может, как раз из-за колбасы. Дружелюбие незнакомого лица внушает ей усиленное подозрение.
– А вы именно такая сторожевая собака?
– Ну, этого я не говорил... Давайте сюда вашу колбасу.
– Придете в «Колодец»? – обрадовался Эгрей.
– Приду. Только провожу госпожу Фейнне домой.
Девушка объявила, что хочет пораньше лечь спать, а завтра намерена провести день за рисованием.
– Все равно не смогу ни о чем думать, кроме того, что увидела, – объяснила девушка и засмеялась, тихо и радостно, обратив слепой взор в пустое пространство. – «Увидела»! Это было... невероятно! – Она взяла Элизахара за руку. – Я вам, наверное, уже надоела со своими восторгами? Вчера весь день разговаривала об этом, сегодня...
– Мне не может это надоесть, – ответил Элизахар, уводя свою госпожу подальше от Эгрея, пристально наблюдавшего за ней. – Говорите сколько хотите. Я переживаю это снова и снова. Вы могли видеть! Вы видели чудесный сад, не похожий на здешний! Я бы все отдал, лишь бы это повторялось. И потом...
Она сделала несколько шагов по дорожке, но странная интонация в голосе телохранителя заставила ее остановиться.
– Что потом? Что вы имели в виду?
– Возможно... – Он замялся, но затем решительно продолжил: – Я не исключаю возможности, что вы видели лишь маленький клочок некоего мира. Если совершить переход в более благоприятное время, то этот мир откроется вам полностью. Мир, в котором вы сможете существовать полноценно.
– То есть не быть слепой?
– То есть общаться с другими жителями этого места, кушать, спать, иметь свое жилье, ездить верхом, рисовать, читать книги... Я это имел в виду!
– Стать жительницей сразу двух миров? – Фейнне вздохнула так тихо, словно боялась спугнуть бабочку, присевшую ей на грудь.
Элизахар улыбнулся. Он знал, конечно, что она не видит этой улыбки, но Фейнне тотчас улыбнулась ему в ответ.
– Как мне повезло! – выговорила девушка, замирая.
«Это мне повезло, коль скоро я столько времени провожу рядом с тобой», – подумал Элизахар.
Вслух же он произнес нечто совсем иное:
– Мы пытались найти магистра Алебранда, чтобы обрисовать ему ситуацию и попросить дать ей обоснование. Но магистр сейчас крайне занят. Он обещал встретиться с нами только завтра.
– Хорошо, – рассеянно молвила Фейнне. – А я завтра буду рисовать. Все утро. И краски для меня, наверное, уже приготовили...
Элизахар отвел ее в дом и передал служанке.
Старушка-прислужница уставилась на телохранителя очень строго. Она была похожа на Тетушку Крысу из детской сказки: домовитая, суровая, с блестящими проницательными глазками – и неизменно опрятном, хрустящем от крахмала фартуке. Жесткими были и навощенные манжеты, доходившие раструбами почти до самых хрупких локотков старушки, и торчащий желтоватый воротник, невозможно гладкий особенно по сравнению с тоненькой морщинистой шеей.
Старенькая служанка убирала волосы под чепец, но все равно какая-нибудь крохотная седая прядка упорно вывешивалась на старушкин лоб, и когда волосы падали ей на глаза, она тихонько сдувала их.
– Могу я узнать, куда именно вы направляетесь? – спросила служанка у Элизахара.
– В «Колодец».
– Будете пьянствовать?
Он засмеялся:
– Старые привычки умирают медленно.
Служанка неодобрительно покачала головой.
– Почему-то мне кажется, что вы не шутите, – заметила она.
– Так и есть.
– Я пойду переоденусь, – объявила Фейнне. – А вы тут доругивайтесь пока. Когда закончите, приготовьте мне ванну.
И она стала медленно подниматься по лестнице.
– Вот видите, до чего вы довели госпожу! – сказала служанка. – Вы раздражаете ее! Портите ей настроение!
– Сейчас во всем мире не найдется ничего, что испортило бы ей настроение, – возразил Элизахар. – И я нахожу это состояние госпожи довольно опасным. Она открыта и беззащитна, как никогда прежде.
– Да уж, – фыркнула служанка, – если бы она имела сомнительное удовольствие видеть физиономии окружающих ее людей, она вряд ли была бы так безмятежна.
– Полностью согласен, – кивнул Элизахар.
Служанка посмотрела на него с подозрением, исподлобья.
– Изволите острить, по обыкновению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138