Оживление все возрастало, и дело кончилось бы всеобщей
взбучкой, если бы чрезвычайное происшествие не отвлекло внимания матер
и: на стол взобралась крыса.
Ц Крыса! Ц закричали ребятишки. Попавшая в окружение крыса, хоть она и б
ыла рыжеватая-в масть семейству, Ц чувствовала свою неминуемую гибель
и металась по столу среди тарелок, стаканов, хлебных корок.
Ц Пристукните ее! Ц вопила Мари. Ц Да бейте же, черт вас подери!…
Честь прикончить крысу выпала на долю старшего из мальчиков. Все остальн
ые молотили ее уже просто для удовольствия. Мартина появилась как раз в т
от момент, когда Мари, ее мать, открыв дверь и держа крысу за хвост, размахн
улась, чтобы бросить ее подальше во двор, и, если бы Мартина вовремя не уве
рнулась, она угодила бы ей прямо в лицо. Крыса шлепнулась посреди двора, а
Мартина прислонилась к двери.
Ц Садись! Ц крикнула мать. Ц Того и гляди еще грохнешься. Садись обедат
ь, говорю.
Ц Не хочется, Ц ответила Мартина, направляясь к раскаленной плите. Ц М
не холодно.
Ц Ешь, говорю я тебе, Ц Мари улыбалась, потому что и губы, и все складки ее
лица раз и навсегда сложились в улыбку. Ц Сегодня у нас мясной суп, вкусн
ый. Первый настоящий суп после освобождения.
Мартина села рядом со старшей сестрой. Втянув голову в плечи, она косилас
ь черными, без блеска глазами на неубранную постель, с которой свешивали
сь на зашарканный пол грязные простыни. В комнате, помимо плиты, стоял еще
буфет и ободранное кресло, из которого вылезали пружины. Чтобы дверь, вед
ущая в другую комнату. не закрылась, к ней был приставлен стул с продырявл
енным сиденьем. Дети, вылизывая тарелки и подчищая их хлебным мякишем, об
суждали происшествие с крысой. Мартина белыми тонкими руками пригладил
а длинные пряди черных прямых волос.
Ц Ешь, Ц повторила мать.
Мартина взяла ложку и посмотрела на суп, налитый в треснувшую, выщерблен
ную тарелку. Сквозь толстый слой жира, из которого торчал кусок мяса и кос
ть, не были видны цветочки на дне тарелки… Мартина смотрела на тарелку с с
упом, но видела также и стол, корки в лужицах пролитого красного вина, объе
дки…
Ц Ешь, Ц сказала ей шепотом старшая сестра, Ц а то попадет…
Мартина опустила ложку в жирный суп, поднесла ее ко рту и вдруг уронила го
лову на стол, едва не угодив в тарелку.
Поднялась невообразимая суматоха, как при появлении крысы.
Ц Да ну же! Ц кричала мать. Ц Смотрите, девчонка-то заболела! Берите ее п
од мышки, а я возьму под коленки… Поворачивайтесь! Робер! Не видишь, что но
ги у нее волочатся? Горе мне с вами!
Мартину положили на большую неубранную постель.
Ц Брысь, пошли! Ц заорала что было силы Мари, и ребятишки исчезли за пере
городкой, толкаясь в дверях, чтобы не попасться матери под руку.
Ц Что с тобой, ну, что ж это такое с тобой, доченька? Ц твердила Мари, склон
ившись над Мартиной. Мартина открыла глаза, увидела, на чем она лежит, погл
ядела матери в лицо, съежилась, вытянула руки вдоль тела, подобрала колен
и, сжала кулаки.
Ц Уйду, Ц сказала она.
Мари продолжала стоять, склонив голову в ореоле курчавых волос, как всег
да улыбаясь.
Ц Я Ц твоя мать, Ц сказала она наконец. Ц Хватит с нас и того, что старшу
ю увозили на целый год из-за туберкулезного менингита; говорили, будто он
а перезаразила весь класс! Но тебе-то, зачем в профилакторий? Ведь у тебя н
ичего не болит. В чем же дело?
Ц Мать Сесили возьмет меня к себе… Я научусь работать в парикмахерской
…
Мари расхохоталась, а выражение ее вечно улыбающегося лица осталось при
этом неизменным, не отражая смеха, но и не противореча ему.
Ц Ты первым делом сама завейся, а то тебе твои патлы, видно, не нравятся! Да
заодно вытрави их перекисью Ц ты у нас в семье одна черная, не в масть. Нак
азание мне с тобой! Ну как, полегчало тебе?
Ц Нет, Ц сказала Мартина. Ц Я уйду.
Ц Дрянь паршивая! Ц заорала Мари. Ц И отдай немедленно Деде его шарики.
Опять ты их у него стащила! Сорока-вот ты кто! Черная сорока-воровка! Тебе п
одавай все, что блестит, я своими глазами видела, как ты зарывала в землю м
ой флакончик из-под одеколона. А лента Франсины? Тоже, небось, ты унесла? Со
рока проклятая! Сорока!
Ц Сорока! Ц завизжали ребятишки, показавшиеся в дверях. Ц Черная соро
ка! Сорока-воровка!
С визгом и криками дети окружили Мартину. Такое обилие происшествий в те
чение одного вечера вывело их из равновесия, они впали в какое-то неистов
ство: размахивали руками, гримасничали, высовывали язык, кидались из сто
роны в сторону. От их беготни висячая лампа раскачивалась, отбрасывая не
померно большие тени, прыгавшие по стенам и потолку.
Ц Хватит! Ц Материнские подзатыльники посыпались градом, и дети вновь
скрылись за перегородкой.
Мартина выбралась из постели и села около плиты.
Ц Уймись, Ц сказала ей Мари, Ц будет дурака валять! Станешь парикмахер
шей или кем угодно, когда кончишь школу. Учительница говорит, что уму непо
стижимо, до чего ты способная. Подумать только, я Ц твоя мать Ц так и не на
училась ни читать, ни писать. А чем я хуже других? Твоя старшая сестра, ни да
ть ни взять, в меня, ей уже пятнадцать лет, а она тоже не умеет ни читать, ни п
исать. Может, поешь горячего супа? Поди поцелуй меня. Это кровь в тебе игра
ет, девочка моя! У тебя уже хорошенькие грудки, и талия какая, и бедра Ц чер
товка ты моя милая!… В четырнадцать-то лет!…
Она обняла Мартину и стала целовать ее черные волосы, бледные щеки, плечи.
Сжав губы, закрыв глаза, Мартина терпела ласки, неподвижная как труп. У нее
было длинное, атласисто-гладкое тело ребенка-женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80