Счастье ее не куплено в кредит, как квартира или
малолитражка, за свое счастье она никому не должна платить. Или, вернее, о
на сама его оплатила в течение долгих, долгих лет, и вот теперь оно стало е
е собственностью, которую никто не имеет права у нее отнять.
Мартина и Даниель ехали через селения, казавшиеся им необычными, потому
что они возникали внезапно среди поцелуев и деревьев… Они ехали медленн
о. Даниель вел машину одной рукой, может быть, он и не умел танцевать, но маш
ину водить он умел. Мужья умеют водить машину, не так ли, Мартина? И целоват
ься?… Вокруг них была долина Сены, гулкая, как новые дома без мебели, а може
т быть, поблизости находился автодром или велодром? Время от времени до н
их доносился не то шум моторов, не то нечто похожее на топот, или это прост
о работал какой-то завод? Но все растворялось, отдалялось, так и не возник
нув. Они ехали над рекой, углубляясь в лес, и, выехав из него, оказывались у о
чередного изгиба Сены. Река не отпускала их от себя. Для Мартины это было н
астоящее путешествие, ведь она ничего в жизни не видела, кроме своей дере
вни и Парижа, и здесь, в ста километрах от города, ей казалось, что она где-т
о на краю света, настолько это огромное, чистое и невозмутимое небо было н
епохоже на то, к которому она привыкла.
Они поужинали в саду уединенной гостиницы, где-то около Лувье. Было уже бо
льше десяти часов вечера, но погода стояла такая, что не хотелось заходит
ь в дом. Парочки за столиками на террасе, фонари, спрятанные в листве… Курт
ки официантов и белые салфетки врезались в ночь светлыми пятнами. Сюда м
ожно было приехать в любой час, никого не удивляя. Перед тем как сесть за с
тол, Мартина и Даниель прошлись по парку… аллеи, выложенные плитками дор
ожки вели к пышным клумбам, к беседкам из зелени… вот прудик, белизна лебе
дей напоминает куртки лакеев и салфетки…
Ц Идем, родная! Шампанское, наверно, уже холодное, а постель теплая…
Мартина была пьяна от счастья, она стала смеяться, как безумная, увидев, чт
о по приготовленному для них столику, очень аккуратно накрытому, украшен
ному цветами, прогуливалась сорока! Простая черная сорока, которая совал
а свой клюв повсюду, а когда официант стал ее гнать, она начала противно кр
ичать и вцепилась в скатерть, пытаясь стащить ее. Не так-то легко от нее от
вязаться! Подошел хозяин, заговорщически улыбаясь.
Ц Надоедливая птица, Ц сказал он, Ц но она развлекает посетителей. И на
с тоже! Мы к ней привязались. Все же за ней нужен глаз да глаз. Только что она
выпила аперитив на том столике. И она хватает все, что блестит, будьте нас
тороже, мадам!
Даниель смотрел на смеющуюся Мартину и находил, что сорока Ц волшебная
птица. Им не хотелось есть, хотя они и за завтраком ничего не ели, зато им хо
телось пить, и ноздри Мартины трепетали от щекотавшего их шампанского.
Ц Ах, боже ты мой, Ц твердила она, Ц ах!… Черная сорока-воровка… Когда я б
ыла еще Мартиной-пропадавшей-в-лесах, моя мать Мари звала меня черной со
рокой-воровкой, потому что я таскала все гладкое и блестящее!… Шарики бра
тьев… Мне так нравилось перебирать их в кармане фартука… А мать кричала:
«Сорока-воровка!» И все младшие братья повторяли: «Сорока». Даже в свадеб
ную ночь мне сажают сороку на стол, прямо в шампанское. Вот Ц сила!
Ц Сила Ц не то слово, Мартинетта, Ц Даниель наливал вино в бокалы, Ц со
року не посадили, она сама прилетела. Она колдунья, вроде тебя. Дай мне тво
и ручки, Мартина.
Ц Она Ц ведьма, Ц Мартина положила руки на ладони Даниеля, и тот сжал их,
Ц для сороки нет запретных слов, что хочет, то и кричит… Сорока разозлил
ась! Сейчас я ухвачу скатерть зубами да как дерну!…
Ц А я тебя не выпущу…
Даниель крепко держал руки Мартины, глаза их встретились, и они забыли о т
ом, что поднялось было в них, как закипающее молоко.
За другими столиками рассказывали другие сказки. Парочки приехали сюда
в комфортабельных машинах, которые ждали их в глубине обширного гаража,
блистая в полутьме безупречной полировкой; у мужчин было чем заплатить з
а машины, за женщин, за заливных цыплят и за восхитительное выдержанное в
ино. Здесь все было красиво, приятно… женщины хороши собой… мужчины, во вс
яком случае, хорошо побриты… Одна лишь сорока в плохом настроении. Марти
на и Даниель встали из-за стола.
Крошечная комнатка вся обита материей в цветочках, светлая, мягкая, как я
йцо всмятку… Окно выходит прямо в небо, в ночные ароматы.
Утром они обнаружили перед домом газон, а за ним до самого горизонта шли з
еленые поля, луга и никаких строений. Когда подали вкусный завтрак: кофе в
тоненьких чашечках, запечатанные горшочки с вареньем, хрустящие булочк
и, гренки… и розы на подносе Ц знак внимания администрации, Ц Мартину сн
ова охватило острое ощущение счастья. Она прижала розы к ночной рубашке
Ц не из нейлона, а из чистого шелка: для свадебной ночи Мартина выбрала ше
лк и кружева.
Ц Господи, до чего же ты хороша! Ц сказал Даниель, пораженный так, как, пр
оснувшись рано утром, поражаешься красоте сада, где птицы и роса и ничей в
згляд еще не коснулся этих цветов, этих солнечных бликов. Ц Господи, до ч
его же ты хороша, Ц повторил Даниель и взглянул в узкое зеркало.
Он разглядывал себя в этом зеркале и говорил самому себе: «Ты плохо кончи
шь, Даниель». Даниель в пижамных штанах, голый до пояса, молодой, сильный, н
о, несмотря на двадцать четыре года, уже с морщинками на лбу, смотрел прямо
в глаза Даниелю в зеркале, в глаза, какие бывают только у людей, вниматель
но и терпеливо наблюдающих за ростом растений, в глаза, которые видят неб
о и землю Ц источник жизни и великолепия;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80