— Что сказал мальчик?
— Какой мальчик? — разинула от удивления рот Малало.
— Какой, да сын твой. О ком еще я стану беспокоиться?
— Вот тебе и на! —- вырвалось у Малало. Она была поражена, каким образом Годердзи догадался о ее разговоре с Малхазом.
— Что, не видела ты его? — спросил Годердзи и устремил на жену свои огромные лучистые глаза. Перед открытым взором этих глаз Малало не в состоянии была лгать и притворяться.
— Ты, часом, не ясновидец? — с искренним изумлением проговорила растерявшаяся Малало и ласково потрепала мужа по волосам.
— Каждый, кто до моих лет доживет, ясновидцем станет, в особенности если столько испытает, сколько я. Так что же он тебе сказал?
— Годо, заклинаю тебя духом твоих родителей, светлая им память, скажи, откуда ты узнал?
— Чего узнавать-то, если бы не он, ради чего и ради кого ты столько времени одного бы меня оставила? Разве не так?
Малало не отвечала. Догадливость мужа всегда ее поражала. Поражала простота и ясность его мышления.
И говорил он так же: просто, коротко, но смысл бывал всегда точен и глубок. Откроет рот, скажет слово, и это слово десяти слов стоит. Только это одно его слово обязательно надо было услышать, подумать над ним и понять подспудный его смысл.
Кто этого не умел сделать, тот не понимал Годердзи. Его простые непритязательные ответы и вопросы некоторые воспринимали как проявление ограниченности и глубоко в этом заблуждались.
— Так что же все-таки он сказал тебе? — повторил вопрос Годердзи и уставился на жену не мигая, только густые ресницы подрагивали.
— Я скажу, если не начнешь кипятиться, как ты это умеешь...
— Ну говори.
— Машину он хочет купить.
— Для кого? — быстро спросил Годердзи.
— Для жены, для кого еще. Знать, не хочет, чтобы она пешком ходила, как бы не сглазили,— прошлась она в адрес сына и невестки, стремясь задобрить Годердзи.
— Не знаю, честное слово... мне он не разрешил покупать, это, говорит, опасно, а теперь, ежели он сам купит, он, заместитель председателя, разве это не опаснее? — раздумчиво проговорил Годердзи.
— Да ведь не он сам покупает!
— А кто же?
— Сандра на свое имя купит, будто зятю и дочери в подарок...
— Почему ты говоришь «будто», если он вправду покупает?
— Потому, что деньги ты должен дать.
— Ничего не понимаю! Ведь Сандра должен купить?
— Да как же ты не понимаешь, запишут на Сандру, на его имя, а деньги ты дашь. Так, говорит, безопаснее...
— Получается, что мы все же нужны ему, а? — Годердзи усмехнулся в усы.— Без нас он, получается, не может. Так ведь получается, а?
Годердзи задумался и долго молчал.
Малало ожидала, что он ответит категорическим отказом, однако Годердзи решил иначе.
— Должны мы дать эти деньги. Может случиться так, что все это,— он взмахом руки обвел комнату,— прахом пойдет. Пусть хотя бы эта машина ему останется.
— Что ты говоришь, что ты мелешь? Что должно пойти прахом, почему прахом? — побледнела Малало.
— Ах, да ну тебя,— недовольно буркнул Годердзи и махнул рукой.
Некоторое время он молчал, потом спросил:
— Какую же машину он хочет?
— Да эту, «Жигули», говорит, последнего выпуска. Он и номер какой-то назвал, позабыла я... ты его позови, Годо, поговори с ним, он тебе сам скажет...
— Сходи-ка ты в погреб, Малало. Там рядом с тем горшком, с уксусом который, в каминной трубе... поняла?.. Достань, отсчитай десять тысяч и отдай их ему. Да скажи, что это, дескать, Сандра тебе в подарок через Годердзи передает, тебе и твоей законной супруге...
— Зачем же десять, Годердзи, «Жигули»- то всего шесть с половиной стоят? Это он сам сказал...
— Ты отдай, скажи, пусть «Волгу» покупает. Сандра, скажи, постеснялся дорогим наследничкам «Жигули» дарить.
На другой день Малало с утра поджидала сына.
Знала она его характер: уж если он что в голову забрал, костьми ляжет, а своего добьется. Ради достижения своей цели он ни перед чем бы не остановился. Такой уж он был, напористый, настырный, не умел откладывать и тянуть.
И правда, еще не было девяти (час, когда сотрудники исполкома должны быть на своих местах), а Малхаз уже переступил порог отчих ворот и устремил взор на балкон. Знал, что мать будет ждать его там.
— Ну что, как дела, мама? — приблизившись к балкону, окликнул он Малало.
— Дал отец деньги, на здоровье, на счастье вам.
— Молодец папа! Сказать тебе правду, я не ожидал, что он так безболезненно это сделает,— Малхаз радостно улыбался.
— Эх, сынок, ты все еще не знаешь и не ценишь своего отца!..
— Ценю, мамочка, ценю, обоих вас ценю, вы у меня золотые! — воскликнул Малхаз, восторженно подняв вверх обе руки.
— Он деньги не на «Жигули» дал, а на «Волгу». Пусть купят «Волгу», говорит. Десять тысяч отсчитал. Чтобы, говорит, невестка в обиде на меня не осталась.
— Ты смотри, как он раскошелился! — сказал Малхаз и с недоумением поглядел на мать. Отвел глаза, помолчал, вроде обдумывая что-то, потом опять на нее посмотрел и нерешительно спросил: — Подняться мне, проведать его, или в другой раз?
— В другой раз лучше. Он только что уснул, ночью-то совсем не спит, видать, страх у него остался. Только к утру засыпает... Жалко, не надо его сейчас будить,— Малало спустилась по лестнице и вручила сыну сверток.
— Ну ладно, пусть уж в другой раз,— с готовностью согласился Малхаз.
Он понял, что мать не захотела его допустить к отцу.
Впервые Малхазу преградили путь в собственный дом.
Незаметно пролетело еще дней пять. За это время Малхаз дважды навестил отца. Один раз и Маринэ с ним пожаловала проведать свекра, принесла сладости домашние, печенье какое-то, наговорила с три короба всяких сплетен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152