..
Годердзи так взглянул на черноглазого чернявого молодого человека, будто он возвратил ему жизнь.
— Если окажете такое благодеяние и примете меня опять на работу,— он широко раскрыл руки,— я вас не посрамлю. Вы правду изволите говорить, дома сидеть мне тяжело... тошно...
— Так вот, товарищ Годердзи, неподалеку от Квемо-Чала мы собираемся организовать питомник плодовых деревьев. Дело это должен возглавить человек опытный и трудолюбивый. Мы были бы вам благодарны, если бы вы взялись за питомник...
— Ваш меч, моя голова! — с воодушевлением воскликнул Годердзи и по-старому расправил плечи.
— Спасибо! Я знал, что вы ответите именно так. Но учтите, дело это спешное. Я думаю, для устройства дома вам достаточно будет одной недели, а на следующей неделе ждем вас в райкоме.
На прощанье секретарь крепко пожал Годердзи руку и одарил его своей скупой, но искренней улыбкой.
...Малало была удивлена: ведь они почти все оставили в том доме, а все-таки набралось столько вещей, что грузовику, присланному секретарем с автобазы, понадобилось сделать пять оборотов, чтобы перевезти мебель, постели и прочий их скарб.
Чего только тут не было: пуховые тюфяки и подушки, шелковые одеяла, парчовые покрышки, вязаные мохнатые пледы, бархатные мутаки, паласы, ковры, дорожки, кружевные лечаки и шелковые покрывала Малало, старинные мохнатые тушинские папахи, несколько собольих шкурок, зимние и летние пальто, платья, костюмы, шубы Малало и Годердзи; хранившиеся для Малхаза отрезы на костюм, холодильник, глиняные банки, кувшины, всевозможных видов и размеров роги, чаши, кубки, старинные, необычных форм бутыли, зеркала, швейная и стиральная машины, новые, ненадеванные, и старые туфли, Годердзиева бурка, тазы, сковороды, сита и решета, шкафы, столы, котлы, медные и деревянные ступки, мясорубки; огромный котел для перегонки водки со всеми атрибутами, медные допотопные кружки и кастрюли, наборы рабочих инструментов Годердзи: молотки, клещи, рубанки, топоры, сверла... Все то, что трудолюбивый грузинский крестьянин и его домовитая хозяйка на протяжении всей своей жизни ищут, покупают, собирают, бережно хранят, над чем трясутся — как бы не сломалось, не оказалось побито молью, не попортилось, не проржавело,— все, что передают из поколения в поколение...
Малало была по старинке запасливой и бережливой женщиной, верной заветам своей матушки Дареджан. Так, например, она усердно собирала постельное белье: наволочки, простыни, пододеяльники. «Хорошая хозяйка должна иметь никак не менее двух дюжин белья», наказывала мать. Малало две дюжины довела до четырех, но и это количество казалось ей недостаточным.
При перевозке вещей она запретила Годердзи звать кого-нибудь в помощь из тех соображений, чтобы ничей глаз не заглядывал в семейные тайники. Привычку скрывать и держать в секрете все, что происходит в семье, Малало приобрела чуть не с детства.
Однако принятая ею мера предосторожности не помогла,— соседи так зорко, так тщательно наблюдали за их переселением, что ни одна мелочь не ускользнула от многочисленных пристальных и внимательных взоров.
Расстояние от нового, теперь уже бывшего дома Зенклишвили до старого их обиталища было порядочным, и на всем протяжении этого пути ни на секунду не прерывалась слежка...
Глядели из каждого окна, из-за каждой неплотно прикрытой двери, из-за занавески, из-за забора, из любой щели! Следили тайно и явно, не стесняясь.
В картлийских деревнях крестьяне обладают особым умением, пожалуй, даже талантом выслеживать и наблюдать. Как знать, может, эта способность выработалась еще со страшных времен разгула кизилбашей. Так или иначе, но здесь так искусно, так незаметно подсмотрят и рассмотрят, так все разведают, что человек и не догадается, не почувствует, не заметит! Невестки, свекрови, тетушки — жены дядей и отцовы сестры, золовки, племянницы и прочие,— ох, какие только приемы и методы им не известны, и они так ведут тайную слежку, что без их ведома муха не пролетит.
— Мама родная, сколько накопили, сколько награбастали, сколько добра имеют! Тащут, тащут, никак не перетащут!.. Почитай, десять машин возят, не перевозят!..
— Ты что! Какие десять, что такое десять?! А не двадцать? Сосчитай!..
— Ай-яй-яй, люди добрые, это ж какое несметное богатство надо было иметь, чтобы государству столько отвалить, да и самим бы такая уйма осталась!..
— Э-эх, и чему завидуете, пустые кастрюли да решета им остались!
— Гляди, гляди, совок и треножник и то не оставляет! Ой, чтоб тебе лопнуть, жадина, и на кой черт сдалось тебе это, хотела бы я знать? Хлеб покупаете в пекарне, вместо очага давно газовая плита у тебя стоит!
— Зачем попусту языками чешете, женщины, на ее месте и вы тоже не бросили бы свое добро!
— А разве мы и они одно и то же? Да ежели бы мне иметь десятую долю того, что они имеют, я бы себя богачкой считала!
— Ты что, не знаешь, каждая семья свой жир имеет! А ну, попробуй переезжать, увидишь, что и тебе двадцати машин не хватит!
— Зачем я должна переезжать, пусть мой враг и завистник переезжает!..
К вечеру маленький дом Зенклишвили был забит вещами до отказа, среди узлов, чемоданов, сундуков негде было ногой ступить. Невозможно было разобраться, где что лежит. Лишь к исходу следующего дня они сумели рассортировать вещи: что не нужно было на каждый день, сложили в одной комнате, а все необходимое для каждодневного пользования — в другой, где и сами обосновались.
И потянулись, побежали друг за другом дни, полные забот и хлопот по устройству нового жилища...
Первая ночь была очень тяжкой для обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152