(Говоря обобщенно, они признавали пользу м
елкого шрифта как источника удовольствия при чтении туманных научных т
рудов; перед силами типографской плотности приходилось заискивать, как
Роберту Хуку или Генри Грею перед деловитостью и запутанностью записан
ной истины.) Им нравилось решать, в каком порядке продолжить чтение Ц удо
сужиться свериться с какой-либо сноской или нет, прочесть сноску в конте
ксте, оставить на закуску. Они знали, что мышцам глаза нужны вертикальные
маршруты, что прямые мускулы глаза, наружный и внутренний, ослабевают, сп
особствуя колебательному движению по силуэту буквы Z, усвоенному еще в н
ачальной школе: сноски служат переключателями, предлагают, как игрушечн
ая железная дорога, трассу для мысли под номером 1, некоторое время следую
т ей мимо заброшенных станций и по подтопленным сырым туннелям. Дигресси
я Ц отход от темы или пути развития рассуждения Ц иногда бывает единст
венным способом довести его до конца, а сноски Ц единственная форма гра
фической дигрессии, санкционированная столетиями книгопечатания. Одна
ко правила оформления печатных работ, разработанные Ассоциацией совре
менного языка, которые я получил в колледже, не рекомендовали длинные, «э
ссеподобные» сноски. Спятили, что ли? Куда же катится наука? (Из
последующих изданий этот изъян убрали.) Да, правильно высказался Джонсон
по вопросу толковательных примечаний к Шекспиру: «Помехи расхолаживаю
т разум; мысли отвлекаются от главного предмета; читатель устает, сам не з
ная почему, и наконец откладывает книгу, которую слишком прилежно изучал
» («Предисловие к Шекспиру»). Но Джонсон имел в виду особый случай Ц приме
чания одного автора к другому, и действительно, чей пыл не охладит стремл
ение редакторов «Нортоновской антологии поэзии» пояснить каждое потен
циально замысловатое слово или строку, упорное нежелание понять, что отч
асти прелесть поэзии для изучающего заключается в поросли существител
ьных, которые он видит впервые, и аллюзий, о смысле которых может лишь гада
ть? Нужна ли нам к теннисоновской строчке «полипов темный лес»
Пер. Максима Богдановского. Ц Прим. пер.
аккуратная сноска «3 Осьминогоподобные существа»? Надо ли объяснять нам
само название стиха («Кракен», стр. 338-339 исправленного и сокращенного изда
ния антологии)? Так ли нам необходимо, чтобы уже первое предложение «Амер
иканца» Джеймса, где упоминается «салон Карре в Лувре» (и где Ц в «пингви
новской» серии «Американская библиотека»!) подчищали деморализующей п
одсказкой:

В этом зале, сокровищнице кар
тинной галереи великого национального музея Франции, хранятся не тольк
о полотна старых мастеров, которые Джеймс упоминает далее, но и «Мона Лиз
а» Леонардо.

Однако замечательные научные и
ли анекдотические сноски Ц как у Лекки, Гиббона или Босуэлла, Ц написан
ные автором с целью дополнения или даже исправления в последующих издан
иях его собственных слов в исходном тексте, свидетельствуют о том, что не
т предела в стремлении к истине: оно не кончается вместе с книгой; далее сл
едуют новые формулировки, опровержения собственных выводов и бескрайн
ее море ссылок на авторитетные источники. Сноски Ц это мелкие всасывающ
ие отростки, благодаря которым щупальца-абзацы находят опору в обширном
мире библиотек.
) заставил меня две недели назад в обеденный перерыв остановиться п
еред стеллажом во всю стену, заполненным книгами классической серии изд
ательства «Пингвин» и потянуться за тощим томиком «Размышлений» Аврел
ия на самую верхнюю полку, презрев стоящую тут же стремянку, зацепить кни
гу согнутым пальцем сверху и вытащить ее из ряда так, чтобы она упала в мою
подставленную ладонь: чуть ли не самое тонкое «пингвиновское» издание,
в блестящей обложке, негнущееся, в идеальном состоянии. Во время предыду
щих кратких приступов энтузиазма я приобрел и прочел страниц по двадцат
ь «пингвиновских» Арриана, Тацита, Цицерона и Прокопия Ц мне нравилось
видеть их выстроенными у меня на подоконнике, над полкой с пластинками; н
равилось отчасти потому, что мое знакомство с историей началось с оборот
ной стороны конвертов для пластинок, и чернота и глянец классической сер
ии ассоциировались у меня с винилом
Черные книги «Пингвина» мне нравятся еще и
потому, что на первых страницах в них помещена биографическая справка о
переводчике Ц тем же мелким шрифтом, что и биографическая справка об ис
торическом лице, труды которого он перевел на английский; благодаря этом
у сопоставлению малоизвестные переводчики из Дорсета и Лидса становят
ся такими же значительными фигурами, как убийцы, интриганы и заговорщики
древности. Зачастую переводчики «Пингвина» оказывались не профессион
алами, а любителями, которые, получив диплом по двум специальностям, тихо-
мирно управляли отцовскими предприятиями или служили в конторах, а по ве
черам переводили Ц вероятно, среди них было немало геев, этих на редкост
ь слабых и сдержанных мужчин, которые, по общепринятым меркам, мало чего д
обиваются в жизни, но берегут для нас достижения цивилизации, располагая
идеально сбалансированным, обдуманным и доступным представлением обо
всем, что только можно знать о некоторых событиях истории Голландии или
о периоде популярности какой-нибудь примечательной разновидности тер
ракотовых трубок.
. Лекки воспевал Аврелия так усердно, что искушение прочесть его са
мому было непреодолимым:

Совершенство характера это
го человека, утомленного разнообразными событиями девятнадцати лет пр
авления, возглавляющего общество, развращенное до мозга костей, и город,
печально известный своими вольностями, заставляло умолкнуть даже клев
етников, а народ в порыве признательности провозглашал его скорее богом
, нежели человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56