– Ну, здравствуй, Торой. Вижу, ты разобрался с моим посланием.
– Нет. – Честно признался гость. – Мне помогли.
Рогон широко улыбнулся и ответил:
– Да, теперь я вижу.
Стало быть, заметил след стороннего колдовства с той же лёгкостью с которой заметил раньше приворот Люции.
Торой опустился на скамью. Странное дело – сейчас волшебство казалось гораздо более реальным, нежели в момент первой встречи – за окнами шумел лес, в очаге трещал самый настоящий огонь, даже стол и скамьи были как настоящие. Тем временем Рогон опустился на лавку напротив Тороя и пояснил:
– Наша первая встреча стала возможной благодаря обряду Зара, а сейчас – мы просто спим. И видим сны.
Волшебник улыбнулся своим словам. Торой же совершенно не к месту подумал, что, если Рогона побрить, постричь и приодеть, то получится… Хм. Получится, пожалуй, вовсе не деревенский простак-увалень, а кто-то вроде молодого аристократа. Странно…
– А почему нельзя было точно также поступить и в первый раз? – Спросил чародей, вспоминая предыдущую встречу.
И Рогон снова пояснил:
– Ну, до этого мы ведь ни разу не встречались, и никакое волшебство не смогло бы соединить наши разрозненные сознания. Впрочем, не об этом сейчас речь. Итак, времени у нас ещё меньше, чем в прошлый раз – колдовской сон хрупок и мы должны удерживать его совместными усилиями.
Торой кивнул и сосредоточился. Под внутренним взором он увидел тонкие нити Силы, соединяющие, словно паутина, его и Рогона. Некоторые из этих нитей уже заметно истончились, и Великий Чародей незаметно протягивал к своему собеседнику всё новые и новые потоки Могущества, продолжая удерживать сознание Тороя рядом. В свою очередь Торой мягко направил поток Силы к Рогону – тонкие нити надёжно переплелись, даруя на некоторое время прочную связь двух сознаний, одно из которых давно уже кануло в Мире Скорби.
– Итак, ты спрашивал, про зеркало. И сейчас я могу ответить – это зеркало – дело рук Искусника Гиа. Был в старину такой мастер зеркал. Когда и зачем он создал это зеркало – никто не знает, говорят, будто это и не зеркало вовсе, а отполированная чешуя дракона. Но, – Тут Рогон скептически поморщился, – чего не наврут для красоты легенды. В общем, насколько я знаю, когда разразилась Великая война, зеркало уже было утеряно.
– Подожди, – перебил его Торой, – подожди, я ничего не понимаю, какая война? Это, когда ты пытался захватить Гелинвир?
Рогон белозубо улыбнулся.
– Да уж, вижу, летописцы после моей смерти времени даром не теряли – насочиняли такого, что пропотеешь. Но, к сожалению, друг мой, у нас слишком мало времени, чтобы я мог поведать тебе, как всё было на самом деле. Скажу коротко – Великую войну развязал вовсе не я, а Аранхольд, именно он поднял людей и колдунов против Совета, именно он повёл войско на смерть и проиграл. Я бы никогда такого не сделал. Ах, как же жаль, что я не могу тебе всё объяснить!
Волшебник досадливо хлопнул ладонью по скамье. И это «Ах!», этот удар и неожиданная горячность совершенно обезоружили Тороя. Только теперь он, наконец, понял, что рядом с ним находится не легендарный маг, не дюжий богатырь в странной деревенской одежде, не властитель дум и не кумир детства. Перед ним обычный человек, которому очень, очень хочется, нет, даже не оправдаться, а попросту поделиться рассказом о случившейся много десятков лет назад несправедливости.
И ученик Золдана смертельно пожалел о том, что не может вызнать у волшебника все подробности давешней магической сшибки, узнать, наконец-то, правду.
– В общем, слушай. Зеркало это, как гласят легенды, было создано для волшебников, оно, якобы, могло показывать то, что волшебники видят только внутренним взором. Скажем, подходишь ты к зеркалу, а оно отражает твою волшебную сущность и сразу видно по сполохам силы, кто ты – маг, человек или колдун какой. Это зеркало хотели рассечь на десятки сотен маленьких осколков и передать их гвардейцам, чтобы те ловчее изобличали чернокнижников. Но потом что-то не срослось, то ли мастер совершил ошибку, то ли само зеркало, как и все зеркала, оказалось непокорным. Говорят, будто, работу над своим творением искусник начал, когда его жена была в ожидании, а закончил, когда она умерла в родах, оставив мужу новорожденного первенца. Может быть, сам искусник от горя вложил в своё творение не то, что следовало. Короче говоря, зеркало не оправдало себя. Его бы, наверное, разбили, но оно, к сожалению, не попало в руки волшебников – Гиа, совсем тронувшись рассудком от горя, исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой и проклятое зеркало и младенца. Так их и не нашли.
Торой жадно слушал старинную легенду, но по-прежнему ничего не понимал. Наконец, устав вникать, спросил напрямик:
– Рогон, так что же это за зеркало? Какое в нём проклятье?
Великий маг грустно улыбнулся и ответил:
– Вместо того чтобы только отражать чужую Силу, зеркало жадно её поглощает, а при проведении должных обрядов и вовсе может вытянуть Могущество вместе с жизнью. Ну, во всяком случае, так про него говорили.
Торой откинулся к стене – округлые брёвна избы больно впились в спину, но чародей этого не заметил. Он вспоминал «Перевёрнутую подкову», уродливое зеркало на стене и барную стойку, за которой день ото дня принимала посетителей жизнерадостная Клотильда.
– Стало быть, зеркало может низложить многих магов? – Уточнил волшебник.
Рогон кивнул. И вдруг, в эту самую секунду, Тороя совершенно некстати словно потянуло прочь из тела – убогая комната поплыла перед глазами, утрачивая точность очертаний, откуда-то издалека донеслись неразборчивые гневные призывы и, как будто, пощёчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181