А, когда Рогон сказал мне, что ты был ведьмаком, то…
– Можешь не продолжать. – Обиженно прервал его Алех, переплетя красивые пальцы, – Фантазия у тебя всегда была отменная. Могу представить, каким чудовищем ты меня возомнил.
Волшебник уныло кивнул. Люция присела на подлокотник его кресла и ободряюще потрепала по плечу. От эльфа не укрылся этот знак внимания, и он почему-то грустно вздохнул, как будто неожиданная ласка напомнила ему что-то не очень весёлое.
– Люция, если у тебя под рукой ещё есть травы, поделись, я приготовлю что-нибудь от горла. – Вежливо попросил бессмертный, которому уже порядком надоело хрипеть не своим голосом.
Юная ведьма проворно начала ковыряться в своём узелке, попутно вытащив из него давешнюю тарелку, при помощи которой Торой недавно наблюдал за Ихвелью.
Увидев тарелку, Алех отчего-то резво вскочил, совершенно забыв про компресс. Тряпка с травами шлёпнулась на пол, и Торой с удивлением увидел, что от синяка, так ловко наставленного им эльфу, не осталось и следа.
– Откуда у тебя это? – Сдавленным голосом поинтересовался ведьмак, поворачивая в руках колдовское блюдо то так, то эдак. – Откуда?!
Он буквально впился в девчонку глазами, требуя немедленного ответа.
– От б-б-бабки… – Испуганно выдохнула Люция и тут же принялась оправдываться, неправильно истолковав волнение Алеха. – Это моё, я не украла! Когда бабку сожгли, я…
– КТО? – Едва ли не взревел эльф. – КТО была твоя бабка?
Люция отскочила в сторону от сумасшедшего ведьмака, а на тахте проснулись и испуганно начали озираться сонные мальчишки, даже «кошенька» и та бодро встряхнулась, снова приготовившись к бою.
– Прекрати на неё орать, иначе наставлю тебе второй синяк. – Зло отчеканил Торой, которому совершенно не нравилось смотреть как Люция затравленно вжимается в стену.
Усилием воли эльф взял себя в руки и с расстановкой спросил:
– Люция, скажи мне, кто была твоя бабка?
Девушка растерянно захлопала глазами:
– Не знаю… Просто бабка… Старая ведьма, мы рядом с флуаронской деревенькой жили, ей меня подкинули ещё в младенчестве…
– Как? – Взвыл от нетерпения бессмертный, которого почему-то начала бить нервная дрожь. – Как её звали?
– Я не знаю! – В отчаянье крикнула Люция. – НЕ ЗНАЮ! Я называла её бабушкой, а деревенские или госпожой, или старой каргой – заглазно.
Торой, которому изрядно надоела вся эта истерия, схватил эльфа за плечи и круто развернул к себе, встряхнув так, что у бессмертного только зубы щёлкнули.
– Да объясни ты толком, в чём дело, хватит её пугать! Она не пленница, а ты не на допросе!
Люция испуганно хлопала глазами – вот так откровенно Торой заступался за неё впервые. Ведьме было и приятно и жутковато – ну как сейчас затеют драку?
– Прекрати! – Она отцепила Тороевы руки от плеч ведьмака.
Алех высвободился и, потрясая блюдом, словно шаман бубном, зачастил:
– Такая тарелка всего одна. Понимаешь, одна? И это я, я её сделал! Для женщины, которая была мне очень дорога. И это произошло три столетия назад.
Торой зло выдохнул и ответил:
– Я думаю, этой женщиной никак не могла оказаться наставница Люции. Она, конечно, была стара, но явно не настолько. Наверное, твоё блюдо просто украли или передали по наследству.
Алех смотрел на Тороя огромными, потемневшими от горя глазами. И это горе показалось волшебнику знакомым – такой взгляд бывает у того, кто навсегда потерял любимого человека.
– Нет. Она не могла передать его по наследству. Ровно как его не могли бы у неё украсть. – Отчаянно выдохну эльф. – Я… я сделал так, чтобы это блюдо перестало существовать, случись что-то подобное. О, Силы Древнего Леса, она… она жива!
Торой не знал, чему больше удивляться – тому, что эльф, входящий некогда в состав Великого Магического Совета, употребил свойственное лишь колдунам и ведьмам славословие или выражению его глаз, слишком живому, слишком человеческому и столь чуждому равнодушным бессмертным – выражению любви и отчаяния. Алех прижал уродливое блюдо к груди и судорожно вздохнул.
Мальчишки некоторое время таращились с софы на взрослых, а потом, усталые и сонные, снова свернулись калачиками и дружно засопели. Эльф же опустился в кресло и, поглаживая тонкими пальцами потрескавшуюся эмаль старой тарелки, жадно всмотрелся в безыскусный узор.
– Покажи мне её… – Тихо попросил, нет, приказал он колдовскому блюду. – Покажи мне её!
А память сердца оглушила, ослепила и навалилась всей своей тяжестью.
* * *
Пока эльф, волею судеб вернувшийся в Гелинвир, лихорадочно сжимал в руках столь ценное для него блюдо, за десятки вёрст от магической столицы взошло солнце. На самой окраине королевства Флуаронис, называемой в народе Приграничьем, первые робкие лучики боязливо скользнули по янтарным стволам сосен, приласкали кучерявую зелень кустов бузины и весело рассыпались по белым полотнищам разбитых на опушке шатров.
Окажись где-нибудь поблизости случайный грибник, ему осталось бы лишь недоумевать, откуда здесь – так далеко от нахоженных трактов – взялись неведомые путники, да мало того, что взялись, так ещё и лагерем встали? Впрочем, случайного грибника в такой глуши вовек не сыскать, а потому дивиться на чудаковатых странников было некому.
Маленький лагерь безмятежно спал. Его обитатели знали – никто не потревожит их покой, а значит им вполне можно позволить себе как следует отдохнуть перед долгой дорогой.
И лишь полог одного из шатров оказался откинут, несмотря на рань. Его обитательница стояла у подножия корявого старого дуба и задумчиво смотрела куда-то вдаль. Девушка была красива и очень молода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181