Учитывая, что подобную клятву может дать только маг, то я всецело на тебя полагаюсь. И это решает дело. Заключая сделку с тобой, я буду уверен в полной своей безопасности.
Низложенный чародей согласно кивнул. В конце концов, от него требовалась лишь ничтожная малость – быть проводником чужой Силы. Всё остальное сделают Йонех и его потомки.
* * *
Пока плакал ребёнок, у Тороя не было сил о чём-то думать. Пронзительные детские крики царапали сознание, мешая сосредоточиться. Новоиспечённому эльфу меняли пелёнки. Приёмная мать суетилась в центре огромной залы, где на полу в небольшой плетёной корзине лежал надежда и опора семейства Йонеха – трёхмесячный будущий маг. Пока же он был, скорее, лишь маленьким устройством по производству грязных пелёнок. Рыжеволосая эльфийка сноровисто обтирала младенца, тихонько напевая. Собственно, малыша, который только что вобрал в себя чудовищный поток Силы тринадцати своих родственников, песнопения матери явно не успокаивали.
Сыновья Йонеха, совершенно обессиленные сидели в креслах, расставленных вокруг плетёной детской колыбели, – лица у всех бледные, пальцы рук нервно подрагивают, обычно безупречные длинные волосы слиплись от пота. Из всех участников некромансеровского таинства только низложенный Торой чувствовал себя превосходно. Он-то и посматривал на волшебников с еле скрываемой усмешкой. Поняли, мол, что такое чёрная магия? Это вам не молнии из рукавов испускать… Риск больше, чем на поле битвы. Собственно, у бессмертных волшебников была возможность ощутить всю прелесть некромантии на собственной шкуре. Теперь недели полторы будут, как выжатые.
На низенькой оттоманке (которую эльфы по настоянию Тороя собственноручно приволокли из соседних комнат), откинув голову на спинку-валик, совершенно изнемогший, лежал «жертвенный». Живой, здоровый и даже, по-прежнему, бессмертный. Торой в очередной раз восхитился ловкости провёрнутой Йонехом интриги. Старый остроух продумал всё до мелочей. Собрал тринадцать сыновей для проведения обряда, а в качестве «жертвенного» использовал собственного внука, родившегося умственно отсталым лет триста назад. Как известно, на таких магия не действует. В итоге, эльф поделился с маленьким лефийцем бессмертием родственников, а сам при этом остался живым и здоровым.
Проще говоря, внук Йонеха выполнил функцию проводника – через него, под чутким руководством Тороя, многочисленные родственники вкачивали в маленького лефийца силу и долголетие.
Тем временем, остроухая рыжеволосая красавица закончила пеленать вопящего на все лады малыша и унесла его, вместе с грязными пелёнками и корзиной-люлькой прочь из залы. Воцарилась умиротворяющая тишина. Кто-то из эльфов громко и с облегчением вздохнул. Низложенный маг скептически посмотрел на еле живых бессмертных. Поняв, что от них сейчас не то, что благодарности, а даже и простого мычания не добьёшься, волшебник легко поднялся из кресла и направился в отведённые ему покои, решив, что вознаграждение за труд может прекрасно подождать до утра.
Один из сыновей Йонеха, кто именно, Торой так и не понял (все они были на одно лицо, аж оторопь брала) еле слышно произнёс:
– Спасибо, чернокнижник…
Низложенный волшебник обернулся, ничем не выдавая своего раздражения (надо же, буквально несколько часов назад его – лишённого силы – называли магом, а теперь, когда дело сделано, не стесняются в подборе нелицеприятных эпитетов):
– Вы сами это сделали, так что благодарность излишня. – С этими словами он покинул залу, оставив эльфов переваривать их непосредственную причастность к некромантии.
Аккуратно закрыв за собой высокую дверь, Торой направился прямиком в свои покои. Длинные коридоры старинного замка навевали на мага тоску обилием арок и мраморными мозаичными полами. Всё здесь было ажурное и изящное – искрящиеся в свете факелов колонны из прозрачного гномьего камня, резные карнизы под высокими потолками, затейливые орнаменты на стенах. Последние особенно действовали на нервы своей эфемерностью – иногда по ним пробегала лёгкая рябь, после чего изображение текло по стенам, словно воск, и меняло очертания. Нереальность происходящему придавало также множество развевающихся на сквозняке лёгких полупрозрачных занавесей. Подобная тяга к вычурности утомляла низложенного волшебника, привыкшего довольствоваться лишь самым необходимым. Пройдя несколько извилистых коридоров, запутавшись сапогом в занавеске, плюнув со злости и содрав трепещущие шелка на пол, совершенно рассвирепевший Торой добрался, наконец, до отведённых ему комнат. Толкнул высокую стрельчатую дверь, отбросил с лица очередную шёлковую занавесь и вошёл в покои.
Внутри обстановка была не менее пафосной – множество портьер, низкие диванчики, скамеечки для ног, цветы белых ониц в вазах и прочая отвлекающая внимание дрянь. Торой с тоской посмотрел на развивающиеся в окнах шелка, подумал о том, что уже поздний вечер, рухнул на низенькую оттоманку, понимая, что совершенно не хочет спать, и в ближайшее время просто умрёт от скуки.
Гостеприимство заказчиков явно не грело… Хотя отведённые низложенному волшебнику покои поражали изысканностью, маг прекрасно понимал, что обитатели этого роскошного замка относятся к нему не просто с презрением – с брезгливостью. И эта их гадливость была ему непонятна. В конце концов, чем четырнадцать эльфов, принявших участие в обряде черной магии, лучше, чем он – тот, кто помог им не отправиться в Мир Скорби от потери Силы?
Погружённый в свои размышления, Торой не услышал, как открылась высокая дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181