Другие пали - зарезанные собственными воинами, раздавленные падающими
глыбами или попросту затоптанные.
Отчаянно продираясь вперед, Танис неожиданно заметил впереди то, что
он страстно молил Богов позволить ему отыскать - ореол золотых волос,
горевший в серебряных лучах Солинари, словно пламя свечи.
- Лорана!.. - закричал он, вполне сознавая, что за шумом и грохотом
она все равно его не услышит. Он устремился к ней, прокладывая себе путь
бешеными ударами меча. Летящий обломок камня распорол ему щеку. По шее
потекла горячая кровь, но ни кровь, ни боль уже не имели значения. Он
лягал, пинал и рубил мечущихся драконидов, прорываясь к Лоране. Несколько
раз он пододвигался к ней вплотную, но толпа снова и снова оттаскивала его
прочь.
Лорана стояла у прохода в один из притворов, отбиваясь от драконидов
отобранным у Китиары мечом. Действовала она им с ловкостью и сноровкой,
порожденной долгими месяцами войны. Танис почти достиг ее как раз в тот
момент, когда, расшвыряв врагов, она осталась на миг в одиночестве.
- Лорана! - крикнул он, перекрывая шум. - Подожди меня!..
Она услышала его. Она обернулась, и при свете луны он разглядел, что
ее глаза были спокойны, а взгляд - тверд.
- Прощай, Танис, - сказала она ему по-эльфийски. - Я обязана тебе
жизнью, но не душой.
С этими словами она повернулась к нему спиной и, шагнув под арку,
исчезла во тьме.
Очередная глыба, обрушившаяся с потолка Храма, с треском разлетелась
на гранитном полу, с головы до ног осыпав Таниса пылью и мусором. Какое-то
время он стоял неподвижно, качаясь от усталости, и смотрел вслед Лоране.
Кровь затекла ему в один глаз. Он рассеянно стер ее... а потом неожиданно
начал смеяться. Он хохотал, пока с кровью на его лице не смешались слезы,
выступившие из глаз. Наконец, совладав с собой, он поудобнее перехватил
окровавленный меч и побежал в темноту следом за девушкой.

- Они ушли вон по тому коридору, Рейст... то есть Рейстлин...
Карамон едва не прикусил язык, произнеся детское прозвище брата.
Как-то очень уж не подходило оно к этому грозному и молчаливому магу в
черных одеждах.
Они стояли у столика тюремщика, рядом с трупом хобгоблина. Стены
кругом них положительно сходили с ума: шатались, трескались,
выравнивались... перевоплощались. Зрелище это наполняло Карамона смутным
ужасом, точно воспоминание о давно позабытом ночном кошмаре. Он
предпочитал пореже отводить взгляд от лица брата, на руку которого с
благодарностью опирался. Рейстлин, по крайней мере, был существом из плоти
и крови, чем-то реальным посреди страшного сна.
- Ты знаешь, куда он ведет? - оглядывая восточный коридор, спросил
Карамон.
- Да, - ответил Рейстлин равнодушно.
У Карамона свело живот от внезапного страха.
- Ты... ты уже знаешь, что с ними что-то случилось...
- Они, как всегда, сделали глупость, - сказал Рейстлин с горечью. - А
ведь тогда во сне им дано было предупреждение, - тут он глянул на брата, -
как и всем остальным. А впрочем, я, может, еще поспею, хотя для этого и
придется поторопиться. Слышишь?
Карамон посмотрел в сторону лестницы. По ней уже шаркало множество
когтистых лап: стража мчалась предотвратить побег сотен узников, с чьих
камер внезапная катастрофа сбила замки. Карамон потянулся к мечу...
- Уймись! - отрезал Рейстлин. - Подумай сам: на тебе ведь по-прежнему
офицерские латы. На что мы им? Владычицы больше нет, а стало быть, и
подчиняться им некому. Каждый из них теперь думает только о себе и о том,
как бы урвать кусок пожирнее. Держись подле меня, брат, да прикинься,
будто спешишь по делу...
Карамон поглубже вздохнул - и сделал, как ему было велено. Силы
частично возвратились к нему, он мог идти сам, не опираясь на руку
колдуна. Не обращая внимания на драконидов - которые тоже лишь мельком
посмотрели на них, торопясь мимо, - братья отправились дальше по коридору.
Стены справа и слева от них продолжали менять свою форму, потолок
трескался и содрогался, пол вздымался и опадал под ногами. Сзади
раздавались ужасающие крики: это узники отстаивали вновь обретенную
свободу.
- Хорошо хоть, при той двери не будет охраны, - заметил Рейстлин,
указывая вперед.
- О чем ты?.. - Карамон даже остановился, испуганно глядя на брата.
- Там ловушка, - прошептал Рейстлин. - Помнишь наш сон?
Карамон покрылся смертельной бледностью и, собрав остаток сил,
помчался по коридору вперед. Рейстлин покачал головой в черном бархатном
капюшоне и пошел следом за ним. Завернув за угол, он увидел брата стоящим
на коленях между двумя телами, распростертыми на полу.
- Тика!.. Тика!.. - стонал великан. Бережно отведя с белого,
застывшего лица девушки пропитанные кровью рыжие кудри, он пытался
нащупать у нее на шее биение пульса. Вот он нашел его и с величайшим
облегчением зажмурился... потом потянулся рукой к кендеру: - Тас! Ох, Тас,
зачем!..
Услышав знакомый голос, произносивший его имя, кендер поднял веки, но
так, словно они были слишком тяжелы для него.
- Карамон... - прошептал он еле слышно. - Я... мне очень жаль...
- Тас!.. - могучие руки подхватили легкое, пылающее в лихорадке тело.
Обняв Тассельхофа, Карамон стал укачивать его, точно младенца: - Тихо,
Тас, не надо говорить...
Тело кендера скрутила предсмертная судорога. Карамону бросились в
глаза сумочки и кошели Тассельхофа, в беспорядке раскиданные по полу:
позабытые сокровища валялись, точно игрушки в детской, в которой не стало
ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146