Не пожаловалась ни
единого разу... Потом наступила весна, и стало чуточку лучше, и сестра
говорила, что теперь у нас, по крайней мере, появилась надежда. Хотя бы
семена в землю можно было бросить. Или пойти поохотиться на дичь,
вернувшуюся с приходом тепла... Теперь мы прокормимся, говорила она. Она
любила охотиться. Она отлично стреляла из лука, и ей нравилось бывать в
лесу. Мы часто промышляли вдвоем. В тот день...
Берем замолчал и закрыл глаза. Его затрясло, точно в ознобе. Скрипнув
зубами, он продолжал:
- В тот день мы забрались дальше обыкновенного. Молния выжгла
подлесок, и мы обнаружили тропу, которой прежде не замечали. Охота
выдалась неудачная, и мы пошли по тропе, надеясь подстрелить какого-нибудь
зверя. Но потом я заметил, что тропа-то была не звериная. Очень, очень
давно ее протоптали человеческие ноги, и вот уже много лет никто по ней не
ходил. Я хотел вернуться, но сестра настояла на том, чтобы пойти вперед -
ей было интересно, куда приведет нас тропа...
На лице Берема отражалось все большее напряжение; Танис даже
испугался, не оборвал бы он свой рассказ. Но Берем продолжал торопливо,
как будто его что-то подстегивало:
- Тропа привела нас в... в какое-то очень странное место. Сестра
сказала, что когда-то давно здесь, верно, был храм - храм, посвященный
темным Богам. Не знаю. Я только видел, что там повсюду валялись куски
сломанных колонн, обвитые мертвой травой... Она была права... там
чувствовалось какое-то зло... нам нужно было уйти... сразу уйти с того
нехорошего места...
Берем повторил это несколько раз, как молитву. Потом умолк. Друзья
сидели неподвижно и молча, и наконец Берем заговорил вновь, но так тихо,
что им пришлось нагнуться вплотную к нему. Они начали понимать, что Берем
не замечал их и позабыл даже, где все они находились, - память снова
вернула его в давно прошедшие времена.
- Я вижу среди развалин нечто прекрасное и удивительное: цоколь
разбитой колонны, сплошь усыпанный самоцветами! - В голосе Берема вновь
зазвучал благоговейный восторг. - Ни разу в жизни я еще не видал такой
красоты! И столько богатства сразу!.. Да как бросить его здесь? Надо взять
хоть один камешек... даже один-единственный камешек способен обогатить
нас! Мы переедем жить в город, а у сестры появятся женихи! Я поспешно
падаю на колени и вытаскиваю из ножен нож... Я уже присмотрел камень,
который ну просто невозможно не взять: великолепный зеленый самоцвет, ярко
сверкающий на солнце! Он прекраснее всего, что я когда-либо видел. Поддев
его концом ножа... - тут рука Берема совершила быстрое движение, - я
начинаю выковыривать камень... Сестра в ужасе. Она кричит на меня. Она
приказывает мне остановиться. "Это место - священно! - доказывает мне она.
- Камень принадлежит какому-нибудь Богу! Не святотатствуй. Берем!.."
Берем тряхнул головой, лицо потемнело от гнева - того, давнишнего
гнева.
- Я не обращаю на нее внимания и продолжаю раскачивать камень, хотя и
меня пробирает некий холодок. "Если он и принадлежал когда-то Богам, они
давным-давно его бросили! - говорю я сестре. - Так же, как они бросили и
нас!" Она не слушает...
Глаза Берема яростно вспыхнули, в них появился пугающий блеск. Голос
его звучал словно бы откуда-то издалека:
- Она пытается оттащить меня прочь. Ее ногти царапают мне руку.
"Остановись, Берем! - приказывает она мне. МНЕ, СВОЕМУ СТАРШЕМУ БРАТУ! -
Не смей осквернять принадлежащее Богам! Я не дам тебе!.." Да как ей не
стыдно так говорить со мной? Я ведь и делаю-то это больше ради нее! Ради
нашей семьи!.. И зачем только она взялась мне перечить! Она же знает, чем
иногда кончается дело, если меня как следует взбесить. Словно бы какая-то
жила лопается у меня в голове. Я теряю способность думать и ничего не вижу
перед собой. "Отвяжись!.." - кричу я что есть мочи, но она опять хватает
мою руку с ножом. Лезвие царапает самоцвет...
Теперь глаза Берема пылали настоящим безумием. Карамон на всякий
случай потянулся к кинжалу: Берем сжал кулаки, голос его срывался, словно
в истерике.
- Я отпихиваю ее... В общем, даже и не особенно сильно... Я совсем не
хотел так уж крепко толкать ее, но она падает! Я хочу подхватить ее... но
не могу. Я двигаюсь так медленно... слишком медленно... Она падает... ее
голова ударяется о колонну... Острый обломок камня... вот здесь... - рука
Берема коснулась виска. - Кровь заливает ее лицо, течет по камням... они
не блестят больше... И ее глаза - они тоже тускнеют... Они смотрят прямо
на меня, но не видят... ничего не видят... А потом... потом...
Судорога прошла по его телу.
- Это страшное зрелище. Оно по сию пору снится мне всякий раз, когда
я закрываю глаза. Это как Катаклизм... только во время Катаклизма все
рушилось, а тут - созидалось, но каким нечистым и жутким было это
творение! Как страшно!.. Земля расступается, и прямо у меня на глазах из
нее восстают чудовищные колонны. Из подземного мрака воздвигается храм! В
нем нет красоты - от него веет ужасом. И вот я вижу, как обретает живую
плоть сама Тьма. У Тьмы пять голов на длинных, извивающихся шеях. Они
обращаются ко мне, и в их голосах - холод могилы. "Давным-давно была я
изгнана из этого мира, - говорит она мне, - и лишь сила, принадлежащая
этому миру, могла впустить меня вновь. Та самоцветная колонна была своего
рода дверью - запертой дверью моего узилища. Ты освободил меня, смертный,
и за это я подарю тебе то, чего ты возжелал. Зеленый камень - отныне он
твой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146