Что ждет там, в неясной пока мгле над дорогой, уводящей
в непроницаемую даль?
Впрочем, я знал. Там ждет Каменный лес.
Дорога к нему ведет через Дикие земли, через наши с Тури души, через веру и
неверие, через вехи воздуха, воды, огня, земли и железа, через слово, которо
е нужно держать, раз дал, через кровь хорингов и их утраченные, и вновь обр
етенные знания, через магию, проникающую в души все глубже…
Теперь я понимаю, что имел в виду Лю, когда говорил, что до У-Наринны способ
ен дойти далеко не каждый. И было лестно думать, что именно я, отродье и нел
юдь, анхайр-полувулх Ц способен. И Тури способна, женщина-кошка, мадхет, у
бившая прежнего хозяина Беша-Душегуба и ставшая сама хозяйкой своей сво
боде.
И Корняга, причудливое создание, не зверь и не дерево, наделенное разумом
Ц способен, хотя ему как раз У-Наринна не особенно и нужна. Но, вот, идет с н
ами, даже немало помог, а однажды так и вообще выручил из совершенно немыс
лимой трудности. В Сунарре.
Его-то что с нами объединяет? Ну, нас с Тури Ц понятно, что. Но Корнягу? Что е
сть в нем такого, чего не найти в тысячах обычных людей, которым путь в У-На
ринну ни за что не отыскать?
Не знаю. Просто не знаю. Может быть, когда-нибудь я пойму это. Но для этого н
ужно будет стать таким же мудрым, как чародеи. Я не могу понять Ц таков ли
Лю? Иногда кажется, что у него множество лиц и множество характеров. Что он
может быть одновременно и мной, и Тури, и даже Корнягой. И лекарем Самиром.
И Иландом, древним, как небо, хорингом, помнящим Смутные дни от начала врем
ен. И отшельником Гасдом, способным предать во имя непонятных мне убежде
ний. И Кхиссом, навек оставшимся в Сунарре. И той самой маленькой девочкой
, что повстречали мы у вехи железа. И даже Стражем Руд, железным чудищем во
главе железной свиты.
Может быть и Лю-старикашка Ц всего лишь одно из множества лиц, присущих н
еведомому мне чародею. Все может быть.
Вдруг я осознал, что не удивлюсь, если окажусь прав. У-Наринна покажет. Уме
ние не удивляться Ц первый признак мудрости.
Но истинным мудрецом можно стать лишь тогда, когда снова повезет обрести
умение удивляться.
Я чувствовал, что до второго Знака остается совсем немного идти. В смысле
Ц ехать, я ведь верхом на Ветре. Скорее всего, я успею еще до пересвета. Гор
ы на горизонте оставались далекими и зыбкими, хотя Ветер шел размашистым
экономным галопом. Я уже имел возможность убедиться, что он в состоянии с
какать так дни напролет. Грустная карса отстала, но не потому, что не могла
угнаться за конем, а из-за той же грусти. Когда она бывала в добром располо
жении духа, Ветра она могла и обогнать.
Меня все больше стал занимать вопрос: почему молчит Корняга? Это болтлив
ое создание словно воды в дупло набрало. Конечно, досталось ему недавно, о
бгорел, но ведь сам говорит, что ничего страшного. Не сожрало его пламя Ц
значит, оклемается. Непохоже, чтобы он особенно страдал от этого.
Мне кажется, он что-то чувствует. Что-то очень неприятное, но мне говорить
либо не хочет, либо побаивается.
Я придержал Ветра и пустил его шагом. Пусть отдохнет, порядком уже отмаха
ли. Хорошо скакать по равнине, расстояния съедаются мигом, не то что по гор
ным осыпям или по лесу Ц день тащишься, а с места вроде и не стронулся.
Ц Скажи-ка, пень мой любезный, Ц обратился я к Корняге, и тот даже екнул о
т неожиданности. Наверное, моя вежливость его поразила. Ц Слышь, нет?
Ц Слышу, Одинец, слышу…
Корняга говорил с опаской и плохо скрываемым удивлением.
Ц Ты чего притих, а? Обыкновенно болтаешь, как сорока, а тут второй день от
тебя слова не добьешься.
Ц Ну… Ц протянул Корняга, лихорадочно прикидывая: как бы поудачнее сов
рать. Но я его видел насквозь.
Ц Только не нужно сказок, Ц предупредил я. Ц Ты тоже что-то чувствуешь?

Корняга поежился, шевелясь на плече.
Ц Чувствую, Одинец.
Ц Что?
Ц Магию.
Ц Ты способен чувствовать магию?
Ц Да. Я ведь тоже, в общем-то, порождение магии.
Ц Чьей? Ц неожиданно заинтересовался я. Ц Хорингов?
Ц Нет, тех, кто правил этим миром до них.
Ц Предтечи?
Ц Да. Но они, понятно, называли себя иначе.
Ц Как?
Ц Ар…
Я, вывернув шею, умудрился в упор глянуть на Корнягу. И Корняга осекся.
Ц Не знаю, Ц наконец признался он. Ц Откуда мне знать?
Действительно Ц откуда?
Ц Что за магия? Ц спросил я, возвращаясь к более насущным вопросам.
Ц Тоже не знаю. Но она преследует нас. Знаешь, что мне на ум пришло? Ползет
себе жук по столу в темной пустой таверне. А над столом склонился человек
с лампой в руке, и круг света падает на столешницу. Маленький такой круг, ж
ук едва умещается. Он хочет выскользнуть из круга света, лапами перебира
ет, спешит, бежит, но человек двигает лампу Ц и круг света настигает жука
вновь. Жук снова бежит Ц но ему не уйти, потому что в сравнении с человеко
м и лампой жук Ц ничто. Он может только подбежать к краю стола и упасть на
пол.
Ц Жуку падение со стола совсем не повредит, Ц заметил я, пораженный так
им поэтичным сравнением. Ну, дает пень! Ц Если ты хотел сказать, что мы бег
аем по краю стола.
Ц Но круг света настигнет жука и на полу, Ц вздохнул Корняга. Ц Даже есл
и он не разобьется. К тому же, на полу жука легче раздавить сапогом, чем на с
толешнице.
Ц Значит, останемся на столе, Ц решил я и ненадолго умолк.
По правде говоря, Корняга очень удачно облек в слова все то, что я чувствов
ал. А чувствовал я вещь, которую боялся в этом мире сильнее всего.
Охоту. На оборотней. На меня и Тури. Чужая магия кралась по нашему следу, на
щупывала нас с карсой, выискивала на пути в У-Наринну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187