Несмотря на то, что Агата была еврейкой, она находила утешение в
этих янтарных бусинках, постоянно гладя их и молясь о своем освобождении
. Иногда она царапала Габриэль жалостливые записки, например: «Сколько ж
е еще продлится война?» Ответ был всегда один и тот же: «Надеюсь, недолго, д
етка. Ведь мы все молимся, чтобы она побыстрее закончилась».
Каждую ночь Агата слышала хриплый смех немецких и итальянских офицеров,
которые приходили в расположенный по соседству ночной клуб, визгливые, п
ронзительные крики юных проституток и хриплый голос певшей им Габриэль.
Среди крыс и тараканов, которые сновали у нее под ногами, трясясь всем тел
ом от холода, она постепенно начинала понимать истинный смысл слова «нен
ависть».
Однажды рано утром, еще до открытия клуба, в дом ворвалось гестапо, что про
вести обычный обыск. Пока Габриэль и ее семья отвечали на вопросы, две нем
ецкие овчарки обнюхивали спальню, прихожую и кухню. Агата услышала стук
сапог, громыхающих у нее над головой, и словно застыла. Вход в подвал был н
акрыт металлическим листом, вделанным в пол посудомойки, а сверху замаск
ирован потрескавшимся линолеумом. Находясь здесь, под ними, в кромешной
темноте, Агата дрожала на свой грязной постели, но ее не обнаружили, потом
у что собаки больше интересовались аппетитно пахнущим мясом в кладовой
и радостно лаяли.
Если где-нибудь на улице Габриэль попадался взвод солдат, она вздрагива
ла и отводила взгляд в сторону. Каждый раз, когда она приносила Агате таре
лку с едой, она терзалась мыслью о том, что рано или поздно девочку обнаруж
ат и всю ее семью будут преследовать за укрывательство. Однако проходили
месяцы и даже годы, и она поняла, что нацисты забыли об Агате. Она просто пе
рестала существовать.
Систематическое истребление еврейского населения не прекращалось, все
более жестокими становились муки голода, но французское Сопротивление
не сдавалось.
Морис Гримо был самым лучшим во Франции специалистом по подделке докуме
нтов, и никто лучше него не мог сделать фальшивое удостоверение или пасп
орт. Высоко ценимый всеми товарищами по Сопротивлению, он несколько раз
в неделю посещал «Элефан Роз», где разыгрывал из себя веселого пьяницу и
шута, вызывая смех у ненавистных врагов. Немцам нравилось его шутовство,
и они предлагали Морису подсаживаться к их столикам, чтобы повеселиться
вместе. Алкоголь хорошо развязывал языки, поэтому он собирал много инфор
мации, которая была просто бесценной для Сопротивления.
Морис был многолик, и у него было так много тайных укрытий, что гестапо не
могло выследить его, потому что просто не знало, кто он на самом деле. Он ум
ел прекрасно изменять внешность, был специалистом по каллиграфии и подд
елке документов, и о том, что он сделал для Сопротивления, ходили легенды.
У него было девять «жизней», и еще ни одну из них он не потерял.
Морис был старым приятелем Габриэль. Она очень переживала за Агату, и поэ
тому решила поговорить с ним о девочке. В последний раз, когда Габриэль ув
идела лицо Агаты, освещенное лампой, она не поверила своим глазам. Агата т
аяла буквально на глазах, ее волосы стали тускло-бледного цвета, лицо пох
удело, скулы стали такими острыми, что напоминали кусочки разбитого стек
ла. Глаза запали, как у сорокапятилетней женщины, она ужасно изменилась. П
оэтому Габриэль решила, что с новым удостоверением Агата может выйти из
этого подвала. Ее никто никогда не узнает. Кроме того, Габриэль подумала, ч
то если девушка умрет, а она выглядела такой слабой и больной, что это было
вполне вероятно, то ей будет очень трудно избавиться от тела. Помимо всег
о прочего, Габриэль нуждалась в ком-нибудь, кто бы работал за кассой в ее к
лубе. Агата может работать за еду и будет спать на раскладушке в прихожей.

Благодаря Морису у Агаты вскоре уже были удостоверение, паспорт, свидете
льство о рождении и полный набор школьных документов, вплоть до справки
из детского сада, и все они выглядели как настоящие. Это были настоящие пр
оизведения искусства, и Морис гордился ими.
Когда Агате, наконец-то, помогли выйти из подвала, и она сделала несколько
нетвердых шагов на заднем дворике, тусклое осеннее солнце так подейство
вало на нее, что она упала в обморок. Ее вес не превышал сорока килограммов
. Кожа была бледной, как горный снег, а черные волосы стали абсолютно белым
и. Она так отличалась от того пухленького и веселого подростка, который и
счез около двух лет назад, что даже знавшие ее прежде соседи теперь не узн
авали ее.
Несколько следующих месяцев Агата тихо сидела за кассой в «Элефан Роз»,
видя, как ведут себя немцы и итальянцы с местным населением и как они жест
око обращаются с французскими проститутками. Ненависть к ним росла в ней
, как раковая опухоль в ее ослабленном теле.
Предатели. Эти девушки, такие молодые и красивые, были презренными преда
тельницами, которые, таскаясь с врагами, изменяют своей стране и своему н
ароду. Она ненавидела всех француженок, которые крутились вокруг солдат
и офицеров, смеялись вместе с ними, ласкали их тела и целовали их ужасные г
убы. На нее еще никто не посмотрел дважды, и Агата с горечью осознавала, чт
о ее привлекательность ушла навсегда. Ей было всего двадцать, а дать ей мо
жно было пятьдесят, и, хотя она очень хорошо ела, выглядела как скелет. Каж
дую ночь она сидела в застекленной кабинке, расположенной в глубине зала
, сосредоточенно и целеустремленно погрузившись в подсчеты. Ее серебрян
ые волосы и бледная кожа призрачно светились в тусклом свете;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155