Взяв термос с горячим чаем и сумку с самым не
обходимым, которая всегда была наготове, Фиби спустилась на семь пролето
в вниз, в неудобное, переполненное людьми бомбоубежище. Вместе с другими
жильцами ее подъезда она напрасно пыталась задремать, в то время как зву
к разрывающихся бомб гулким эхом отдавался в темном трясущемся помещен
ии. Громко кричали грудные младенцы, всхлипывали от ужаса дети постарше.
Как только прозвучал сигнал отбоя тревоги, измучившиеся люди похватали
весь свой небогатый скарб и шатающейся походкой разошлись по своим квар
тирам… до следующей ночи.
Фиби испустила усталый вздох облегчения, позволив себе расслабиться, и,
бросившись на кровать, заснула сном младенца. Она пережила еще одну ночь
налетов люфтваффе, еще одну ночь землетрясения и оглушительного шума, во
время которой непрерывно стреляли зенитки и немецкие бомбы превращали
город в ад.
Утром по Би-би-си она услышала, как Алвач Лайделл официальным тоном сообщ
ал о том ущербе, который был причинен городу. Более семидесяти зданий был
и частично или полностью разрушены, пятьдесят два человека убиты и в два
раза больше ранены. У него был слишком мрачный голос, когда он перечислял
потери, и Фиби выключила приемник. Она не могла больше слышать эти трагич
еские новости.
Терпеливо отстояв в очереди в местном магазине за чашечкой крепкого чая
и липкой сдобной булочкой, внутри которой была пара изюминок, она решила
пойти по улице Грейт Портленд в направлении Вест-Энда. Улицы были усеяны
шрапнелью и осколками, но, к счастью, ни одно из зданий, мимо которых она шл
а, не рухнуло. Больше всего от бомбежки пострадал район возле реки, откуда
, как она могла видеть, поднимались высокие клубы серого дыма.
Материальное положение Фиби было очень хорошим, она ухитрялась процвет
ать даже в израненном войной Лондоне. В свои двадцать три года она облада
ла отличной фигурой, персикового цвета кожей и ярко-рыжими волосами, дос
тавшимися ей от предков Ц крепких и сильных крестьян и крестьянок с сев
ера Англии, не боявшихся ни тяжелой работы, ни лишений. Основа британской
расы, они все были живучими, и она тоже собиралась пережить войну и даже из
влечь из нее выгоду. Она и не думала унывать. У нее была работа в театре «Уи
ндмилл»: развлекать ребят Ц парней в голубом, в хаки, в зеленом и даже в бе
лом. Все они были в отпусках, и их усталые желтые глаза говорили о страшном
опыте войны, который выдавал их хриплый смех. Сегодня давали семь предст
авлений. И так было каждый день. Они меняли костюмы не меньше сорока девят
и раз Ц по семь раз за каждое представление, и некоторые девушки порой да
же обнажали для солдат свою грудь, а те смотрели на них во все глаза.
Кубинские каблучки Фиби стучали по улице Регент, изящно обходя дворнико
в, которые убирали «немецкий мусор». Несмотря на ночные налеты, на площад
и Пиккадилли, как всегда, было оживленно. Статую Эроса, бога любви, из цент
ра Пиккадилли перенесли в безопасное место. Военные всех национальност
ей из союзных армий кружили в водовороте цветов и волнения, а десятки мол
одых женщин толпились на тротуарах, непринужденно болтая с ними. На площ
ади Пиккадилли царила карнавальная атмосфера, лица людей светились без
граничной радостью, как будто война не могла повлиять на них.
Не важно, что у многих военнослужащих отпуск заканчивался завтра и скоро
они уже будут воевать в Северной Африке, Бирме или Салернском заливе. В Ло
ндоне все время было весело, особенно в его западной части, а тем более в т
еатре «Уиндмилл». Фиби прошла мимо дома со львами на углу, где выстроилис
ь две очереди, терпеливо ожидая открытия заведения, и поспешила к Шафтсб
ери-авеню.
Войдя через служебный вход, она остановилась, увидев одного из самых кра
сивых молодых людей, которых ей когда-либо приходилось встречать. Он ожи
вленно разговаривал с швейцаром театра. Густые темно-каштановые волосы
лежали непокорными волнами; изогнутые, черные как смоль брови; привлекат
ельное, несколько мрачное лицо со скулами и носом, которые казались точн
ой живой копией Антония, любимого юноши императора Адриана. Не прекращая
разговора со стариком, он бросил на нее короткий взгляд синих, цвета моря
глаз и равнодушно отвернулся.
Незнакомец был одет в такую же, как у принца Уэльского, серую тройку и голу
бую рубашку с экстравагантным галстуком. Светло-серая фетровая шляпа бы
ла щегольски надвинута на глаза, и когда он наклонился к швейцару, то был п
росто очарователен.
Ц Но послушай, старина, ты только скажи боссу, что у меня многолетний опы
т работы в варьете. Манчестерский ипподром, ливерпульский театр Бэйети,
брайтонский Алхамбра. Я был «гвоздем программы» в каждом из них, и, Ц он з
аговорщически зашептал, Ц у меня великолепный репертуар всякой пошлят
ины Пьера Блэкпула, я обкатал его в соответствующих заведениях, повсюду.
Ц Он протянул безучастному швейцару отпечатанную на машинке рекоменд
ацию, к которой была приклеена его улыбающаяся фотография размером восе
мь на десять.
Ц Кстати, как тебя зовут, старина?
Ц Фред, Ц без улыбки ответил швейцар.
Ц А меня Джулиан Брукс. Джули Брукс меня зовут, роль моя Ц веселый шут. Ц
Он одарил Фреда неотразимой улыбкой, обнажив ряд прекрасных ровных зубо
в, расположенных под идеально подстриженными усиками а ла Рональд Колма
н.
Ц А почему ты не в армии? Ц спросил Фред, подозрительно глядя на фотогра
фию, которой размахивал перед ним молодой человек.
Ц Плоскостопие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155