- Пошли за ней.
- Зачем? Ты что, будешь бросаться теперь на каждую юбку?
Никита потемнел, и Такэда быстро сдал назад.
- Извини, обидеть не хотел. Но и ты не дергайся.
- Эта девушка проводит нас, куда надо. На ночлег-то все равно
необходимо устраиваться, А мыслефон у нее добрый.
Незнакомка, одетая по здешней моде в длинный цветистый сарафан и
сетчатую шаль, в красивых сандалиях на крохотных ногах, усмешливо
оглянулась на преследователей, но не испугалась и шага не прибавила,
словно знала их намерения. Она вывела путешественников на улицу жилых
домов, таких живописных, украшенных резьбой, разноцветных, будто и не из
дерева сделанных, а сотканных из радуги, что разинувшие рты друзья едва не
упустили красавицу из виду. Она еще раз оглянулась, свернула к одному из
домов, голубовато-серебристому, с пристройкой над крышей, и тотчас же из
сеней на дорожку за изгородью палисадника с цветами вышел молодой парень -
косая сажень в плечах.
Был он рус, бородат и усат, очень сильно походил на Рогдая, но тип
лица у него был другой. Да и глаза светились не голубизной, а зеленью. И
чувствовалась в нем тажая обстоятельная, уверенная, гордая и великодушная
сила, что Никита невольно расправил плечи и подтянулся. Показалось ему,
кто-то тихо-тихо, почти неощутимо, как дыхание спящей девушки, коснулся
кожи на темени, но ощущение было столь мимолетным и быстрым, что Никита
тут же забыл о нем.
- Заходите, путники, - приятным раскатистым баритоном позвал парень
землян, - гостями будете. Вижу, ночлег ищете?
- Как вы догадались? - с простодушным выражением лица поинтересовался
Такэда.
Хозяин, одетый в просторную серую рубаху, стянутую в поясе витым
ремешком, серые же, но более темные брюки и сапоги из серой замши,
улыбнулся в бороду.
- Да на вас написано. Меня Данилой звать. А вас?
- Посланник, - брякнул было Никита, но тут же исправился. - Никита,
я, Будимира Сухова сын. А это мой друг Тоява Такэда.
Толя поклонился.
Хозяин сделал широкий жест рукой:
- Проходите в хату.
Никита заметил, что кисти рук у него отливают зеленью, пихнул в бок
Толю, но Данила перехватил его взгляд и жест, пояснил:
- Камнерез я, вот руки-то и изроблены. Да ничо, я здоровый, хвороба
не берет.
Такэда, знавший сказы Бажова чуть ли не наизусть, вскинул голову, но
говорить ничего при хозяин не стал.
Гостц вошли вслед за Данилой в просторные сени, заставленные
сундуками и шкафами, потом в горницу и остолбенели. Их поразила не чистота
и уют, не колорит и не красота интерьера (русское барокко с обилием резьбы
и неожиданными пропорциями, вызывающими колоссальный эстетический эффект,
по определению Такэды), а портрет той самой незнакомки, приведшей их сюда,
но портрет не писанный маслом или акварелью - выполненный из
полудрагоценных и драгоценных камней. Девушка была, как живая, улыбалась,
и от этой улыбки на душе становилось теплее и радостнее.
Гости смотрели бы на портрет долго, если бы не раздавшийся смех: в
горницу вошла давешняя красавица, успевшая сменить сара фан на
обтягивающее тело платье из зеленой парчи, а сандалии и туфли без каблука
из какого-то горящего, как пламя, материала.
- Нравится?
Гости кивнули, онемевшие. Данила улыбнулся добродушной и одновременно
лукавой улыбкой.
- Знакомьтесь, моя жена, Лада. Названа так по имени богини браков,
любви и веселья.
Такэда, искоса глянув на Никиту, поклонился, представил танцора и
представился сам. Он тоже обратил внимание на поразительное сходство Лады
и Ксении, но помнил и другую Ладу - Заавель, второе "я" Гиибели.
- Будем ужинать, - объявила жена камнереза. - Данило, зови гостей в
трапезную. - Похоже, она не смущалась тем, что гости общаются двойными
голосами. А может быть, законы здешней физики - магифизики допускали еще и
не такие парадоксы и чудеса.
Никита подошел к высокому комоду из светлого дерева, украшенному
инкрустациями из камня, напоминающего желтый малахит. На комоде
располагалась целая коллекция удивительной красоты изящных каменных чаш,
кубков, бокалов и стаканов. Некоторые из них по верху были ажурными, с
орнаментом тонкого изысканного рисунка, а стенки других были столь тонки,
что становились прозрачными, чуть ли не светящимися, вызывая восторг и
восхищение. Ни один, из стаканов, чаш и кубков не повторял формы соседних,
и все они были сделаны из разного камня, лишь два из которых Никита
распознал: яшма и малахит. Остальные были незнакомы.
На втором комоде, чуть ниже первого, красовалась еще одна коллекция
каменных изделий: фигурки зверей, людей, сказочных, а может быть, и
реально существующих в данном мире созданий, химер и драконов. Над комодом
на огромном ковре висело оружие: мечи, сабли, бердыши, дротики,
копья-сулицы, кинжалы, - все с рукоятями, украшенными изумительной работы
резьбой и драгоценными камнями.
- Да-а! - только и сказал за спиной Сухова Такэда, также увлеченный
созерцанием.
- Ваша работа? - кивнул на комоды Никита.
- Малая толика, - погладил бороду камнерез. - Нравится?
- Более совершенных не видел! Ими можно любоваться часами, в каждом
говорит душа камня.
Данила прищурился оценивающе, понял, - гость говорил не только о
камне, но и о душе мастера.
- Идемте, истоплю вам баню. Потом поужинаем и побеседуем.
Процесс мытья в бане, длившийся больше часа, подействовал на гостей
благотворно и расслабляюще, и они почувствовали себя как дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233