Никита сел, опираясь на бордюр, потрогал гудящую голову, попытался
сфокусировать зрение.
Новое действующее лицо оказалось седым стариком, одетым в нечто
напоминающее изодранный окровавленный плащ неопределенного цвета. Он
заскреб пальцами по асфальту, вывернул голову к Никите, Глаза у него были
выколоты, по темному лицу текли слезы и кэовь, рот давился немым криком,
потому что язык в нем отсутствовал. "Десантник" оглянулся на товарищей,
молча и неподвижно стоявших неподалеку, не спеша подошел к старику и так
же молча, не остана сливаясь, проткнул его своей пикой насквозь.
- Что вы делаете?! - вскрикнул Сухов, вскакивая.
Верзила нанес еще один удар. Старик растянулся на асфальте, затих.
Никита бросился к "десантнику" и в прыжке нанес ему прямой удар в
голову, одновременно отбивая сумкой выпад копья. Некоторое время они
танцевали странный танец: Никита уворачивался от выпадов копья и ударов
дипломата, стараясь в свою очередь достать незнакомца ногой или рукой, а
тот уходил от его ударов с какой-то ленивой небрежной грацией, необычной
для такого массивного и громоздкого тела, пока не задел плечо Сухова жалом
копья и снова не парализовал его разрядом электричества. Впрочем, вряд ли
это можно было назвать электрическим разрядом: от него тело сжималось в
тугой комок напряженных, но не действующих мышц, а вокруг точки укола
разливалась волна холода.
Никита упал, с бессильной яростью сквозь набежавшие слезы впиваясь
взглядом в страшные зрачки "десантника".
Копье приблизилось к его глазам, поиграло возле сердца, снова
уставилось в глаз, в другой, словно белолицый "нелюдь" не знал, с какого
глаза начать. И тут один из троих его напарников предупреждающе пролаял
что-то на неизвестном языке: по боковой аллее справа кто-то бежал.
Копье замерло. Исчезло. "Десантник" наклонился к Никите:
- Слабый. Не для Пути. Умрешь.
Голос был глухой, невыразительный, равнодушный, но полный скрытой
силы и угрозы. Он давил, повелевал, предупреждал.
И не принадлежал человеку. Это открытие доконало Сухова.
Кто-то тронул его за плечо, приподнял голову. Он открыл глаза и
увидел лицо Такэды.
- Толя?!
- Жив, однако! Куда они пошли?
Никита вцепился в его руку, с трудом поднялся.
- Не ходи за ними, это... дьяволы, а не люди.
- Как они выглядели?
- Высокие, широкие... белолицые. В пятнистых комбинезонах... с такими
короткими странными копьями...
- С копьями?! - Такэда побледнел, несмотря на всю свою выдержку.
Сухов никогда прежде не видел, чтобы инженер так открыто выражал свои
чувства.
- Аматэрасу! Это был отряд СС! А может быть, и ЧК!
Никита невольно засмеялся, закашлялся.
- Эсэсовцы ходили в мундирах, а чекисты - в кожаных куртках, а не в
современных десант-костюмах.
- Я и не говорю, что это ЧК времен революции. ЧК значит - "черные
коммандос". А СС - "свита Сатаны".
- Чепуха какая-то! Давай посмотрим, жив ли тот старик. Они его
проткнули копьем.
- Я бы не советовал тебе вмешиваться. Старику уже не поможешь, а
неприятности нажить...
Не отвечая, Никита подошел к лежащему ничком седоголовому мужчине,
перевернул его на спину. Плащ на груди незнакомца распахнулся, и Никита
невольно отшатнулся. Не раны на груди и животе человека потрясли его, а
глаза! Два нормальных человеческих глаза, разве что без ресниц, на месте
сосков на груди, и два под ребрами! Три из них были мутными, слепыми,
полузакрытыми, неживыми, а четвертый, полный муки и боли, смотрел на
Сухова пристально, изучающе и скорбно.
- Катакиути! - проговорил за спиной Такэда и добавил еще несколько
слов по-японски.
Никита оглянулся и снова, как зачарованный, уставился в глаз на груди
старика. Впрочем, стариком этого человека назвать было нельзя, несмотря на
седину и худобу, ему от силы исполнилось лет сорок, если не тридцать. И он
был еще жив, хотя и получил страшные раны.
Рука его шевельнулась, согнулись и разогнулись пальцы. Хриплый
клокочущий вздох выгнул грудь. Страшное лицо повернулось к людям,
исказилось гримасой боли, напряглось в натуге что-то сказать, но у старика
не было языка. Никита убедился в этом окончательно.
Рука незнакомца снова шевельнулась, приподнялась, словно он искал
опору, и вдруг затвердела, перестала дрожать, повернулась ладонью вверх.
Казалось, вся жизнь чужака, еще теплившаяся в теле, сосредоточилась сейчас
в его руке. И в глазу на груди.
В центре ладони разгорелась звездочка, сияние волнами пошло от нее к
пальцам и запястью. Рука приобрела оранжево-прозрачный цвет, словно
выточенная из раскаленного стекла. Звезда в центре ладони стала бледнеть,
превратилась в облачко свечения, начала формироваться в какой-то
геометрический знак: сначала это был круг, затем в нем проявился
треугольник, круг преобразовался в" квадрат, и наконец две эти фигуры
слились в одну - пятиконечную звезду, выпуклую, светящуюся, словно лед под
луной.
Незнакомец замычал, протягивая руку Сухову. Тот нерешительно глянул
на озабоченного товарища.
- Что ему надо?
Седой снова замычал, обреченно, тоскливо, жутко. Глаз на груди его
заполнился влагой, он умолял, он просил, он требовал чего-то: то ли
принять дар, то ли помочь встать.
Никита решился, осторожно берясь за ладонь незнакомца.
И получил знакомый леденяще-электрический удар, так что свело руку и
подогнулись ноги. Вскрикнув, он выдернул руку из горячей ладони старика,
отступил на шаг, хватая воздух ртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233