Теперь, когда я отступил на периферию жизни Дэвида, а
он Ч на периферию моей, отупляющая скука моих рабочих дней снова заняла
авансцену.
Я был неинтересным человеком с неинтересной работой и неинтересной жиз
нью.
И квартира моя, как я заметил, тоже была безликой и неинтересной. Почти вся
мебель была новой, но типовой: не уродливая, не прекрасная, но где-то посер
едине. В каком-то смысле уродство было бы предпочтительнее. По крайней ме
ре наложило бы на мой дом отпечаток чего-то живого. А так Ч фотография мое
й гостиной могла спокойно быть включена в мебельный каталог. Она была та
кой же стерильной и безликой, как выставка мебели.
А спальня вообще была как из любого мотеля.
Очевидно, если у этого дома и был характер, он был обязан им Джейн. И с ней он
и исчез.
Вот оно, решил я. Я переменюсь. Я стану другим, стану оригинальным, стану св
оеобразным. Пусть писают кипятком старые девы из гражданской службы, ник
огда я снова не вернусь в колею незаметности. Я буду жить шумно, одеваться
броско, поставлю себя. Если быть Незаметным Ч моя природа, я пойду против
нее, я заставлю себя замечать.
В уик-энд я пошел по мебельным магазинам, купил диван, кровать, столики и л
ампы Ч все вразнобой, из самых диких и не сочетающихся стилей, которые то
лько мог найти. Я засунул их в багажник “бьюика”, привязал к крыше, отвез д
омой и поставил там, где им уж никак не место: кровать Ч там, где ел, диван
Ч в спальню. Это вам не ординарно, не средне и не банально. Попробуй таког
о не заметить. Я обошел всю квартиру, довольно разглядывая нелепый декор.

Я отправился к “Маршаллу” и закупил себе новый гардероб. Кричащие рубашк
и и офигительного покроя брюки.
Пошел в “Суперкат” и сделал себе прическу “ирокез”.
Я это сделал. Я переменился. Я переделал себя. Это был новый я.
А на работе в понедельник никто ничего не заметил.
Я прошел через автостоянку в вестибюль, чувствуя себя по-дурацки выделяю
щимся Ч на выбритой голове посередине лакированный гребень “ирокеза”,
мешковатые ярко-красные штаны, ядовито-зеленая рубашка и флуоресцентны
й розовый галстук. Но никто не посмотрел на меня второй раз. Даже две секре
тарши с пятого этажа, стоящие около лифта, не прервали разговор, когда я ми
мо них прошел. Ни одна из них не посмотрела в мою сторону и вообще не обрат
ила на меня внимания.
Даже Дэвид не заметил разницы. Он поздоровался, когда я вошел в офис, потом
доел свою булочку и стал работать.
Я был Незаметным, что бы я ни делал.
Обескураженный и подавленный, я сел за свой стол, чувствуя себя последни
м дураком с этой прической и в этой одежде. Почему со мной такое происходи
т? Почему я Незаметный? Что во мне такого? Я потрогал свой “ирокез”, будто х
отел убедиться, что он настоящий, что я Ч настоящий, что есть у меня какая-
то физическая субстанция. Моя рука натолкнулась на твердые лакированны
е волосы.
Так что же я такое?
Вот в чем был вопрос.
И на него-то у меня и не было ответа.

Неделя ползла медленно, секунды казались часами, часы Ч днями, а д
ни были неимоверно длинны. Всю вторую половину недели Давида не было, и ме
ня настолько никто не замечал, что я готов был уже наброситься на одну из с
екретарш, только чтобы показать, что я здесь, что я существую.
По пути домой я старался превышать скорость, ехать отчаянно и опасно, но м
ысли мои были в другом месте, и другие водители на фривее меня просто не за
мечали.
У себя дома от ярких цветовых пятен гостиной мне стало еще хуже. Над розов
ым креслом-бабочкой криво висел огромный цветной календарь. Как-то я смо
г добиться, чтобы это все выглядело кричаще ординарным, навязчиво незаме
тным.
Я распустил галстук и сел на диван. Внутри у меня было пусто. Впереди маячи
ли выходные: два дня свободы и непрерывного противостояния собственной
анонимности. Я пытался придумать, что сделать, куда пойти, где молено буде
т отвлечься от этой ничтожности и темноты Ч от моего существования.
Родители. Можно заехать к родителям. Для них я не был Незаметным. Для мамы
я не был лицом в толпе, которое тут же забывается, я не был никем для папы. Мо
жет быть, я не смогу говорить с ними о своем положении, но просто быть рядо
м с ними, с людьми, которые меня замечают и уделяют мне внимание, Ч это мож
ет помочь.
Я не пытался им звонить с Дня Благодарения, слегка обиженный тем, как они с
о мной обошлись и желая их за это наказать, но близилось Рождество, и я хот
ел спросить маму и папу, какие бы они хотели подарки в этом году.
Я подошел к телефону и набрал номер. Занято. Повесил трубку, набрал еще раз
. Мы не были слишком близки Ч мои родители и я. Мы на многие вещи смотрели п
о-разному, даже не слишком любили присутствие друг друга. Но друг друга мы
любили. Мы были семьей. А если ты не можешь в час нужды обратиться к своей с
емье, к кому же тогда?
Телефон был все время занят. Я бросил дозваниваться. У меня созрел план. Пу
сть это будет сюрпризом. Я прямо сейчас подъеду к их дому и позвоню в дверь
к ужину.
Средний человек не совершает неожиданных поступков.
Я взял зубную щетку и смену белья и через десять минут уже был на фривее, н
аправляясь в Сан-Диего.
Я подумал, не остановиться ли у “Сан-Хуан Капистрано”, потом у “Оушн-сайд”
, потом у “Дель Map” и позвонить оттуда. Чуть остыв, я понял, что родителям мож
ет не понравиться мое появление у порога без предупреждения. Но я набрал
инерцию и не хотел останавливаться, а потому не стал съезжать с хайвея, на
правляясь на юг.
Было около девяти, когда я остановился перед домом моих родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114