— возразила Элизабет.— Мы опять говорим о разных вещах.— Возможно.— Не существует более свободной, величественной и внутренне прекрасной женщины, чем горианская вольная спутница мужчины. Сравни её с наиболее часто встречающимся типом жены жителя Земли.— Нет, судьба тачакской женщины убога.— Редко кто из них рассматривается в городах как полноправная вольная спутница мужчины.— Мне не приходилось встречаться с такой женщиной.Мне оставалось лишь признать её правоту. Особую грусть вызывало то, что сам я знал только одну такую женщину — Дину.— Возможно, ты права, — согласился я, — но млекопитающие делятся на тех, кто по природе своей стремится к обладанию кем-либо, и тех, чья природа требует от них быть обладаемыми.— Я не привыкла думать о себе как о млекопитающем, — рассмеялась Элизабет.— А кем ты привыкла считать себя в биологическом смысле?— Ну, если ты хочешь посмотреть на меня с этой точки зрения…Я ударил кулаком по полу фургона, и Элизабет испуганно отскочила в сторону.— Вот с какой точки я смотрю на это дело.— Чепуха! — заявила Элизабет. — Это ничего не доказывает.— Горианцы тоже признают, что этот аспект не воспринимается женщинами, они не понимают его, боятся и протестуют.— Потому что это не доказательство.— Ты все время считаешь, что я хочу принизить женщину, доказать её ничтожность; я же, наоборот, говорю, что женщины удивительны, очаровательны, но становятся такими, лишь научившись отдавать себя любви.— Глупость! — фыркнула Элизабет.— Вот почему в этом диком, варварском мире женщину, которая не умеет уступать, зачастую учат этому насильно. Ее просто завоевывают.Элизабет отбросила голову назад и весело расхохоталась.— Да-да, — глядя на нее, усмехнулся и я. — Ее уступчивость завоевывается, и нередко её хозяином, который испытывает от этого не меньшее удовлетворение.— И что происходит с этими женщинами потом?— Они могут носить цепи или получить свободу, как сложится их судьба; но для того, о чем мы с тобой говорили, это не имеет никакого значения: и в том и в другом случае они делаются по-настоящему женственными.— Ни один мужчина, включая и тебя самого, мой дорогой Тэрл Кэбот, не толкнет меня на этот шаг!— Горианцы утверждают, что женщина начинает страстно стремиться к осознанию свой женственности, своего предназначения мужчине именно в момент своего слияния с ним в одно целое — в тот парадоксальный момент, когда она, фактически являясь подвластной ему, его рабыней, достигает максимальной степени свободы.— Все это так глупо!— Они утверждают также, что женщина подсознательно страстно желает, чтобы это произошло с ней, но не отдает в этом себе отчета.— А это уже совершеннейшая глупость!— Почему же ты прежде вела себя со мной, как будто хотела быть рабыней?— Это была просто шутка! Шутка!— Шутка?Она смущенно опустила глаза.— Вот почему Камчак отдал тебя мне, — сказал я.— Почему? — не поняла она.— Чтобы в моих руках ты познала ошейник и научилась быть настоящей женщиной.Она посмотрела на меня с удивлением, в глазах её читалось откровенное недоверие.— Видишь, он думал о тебе, — продолжал я. — Он по-настоящему любил свою маленькую дикарку.Я поднялся с пола и, отшвырнув в угол фургона свой бокал, направился к двери.Элизабет вскочила на ноги.— Куда ты собираешься? — поинтересовалась она.— Пойду в фургон рабов, — ответил я.— Но зачем?Я не собирался скрывать своих намерений.— Я хочу женщину.Она не отвела взгляда.— Но ведь я тоже женщина, Тэрл, — сказала она.Я промолчал.— Разве я менее красива, чем женщины в фургоне рабынь?— Нет, не менее.— Тогда почему же ты не останешься со мной?— Завтра, думаю, нас ожидает серьезное сражение, — ушел я от прямого ответа.— Я могу доставить тебе не меньше радости, чем любая другая рабыня, — настаивала она.— Но ты не рабыня, ты — свободная женщина.— Я дам тебе больше, чем они.— Ты так самонадеянна!Она горделиво выпрямилась.— Полагаю, тебе приходилось видеть девушек на невольничьих рынках, познавших, как и я, прикосновение плети рабовладельца? — поинтересовалась она.Да, она была права, мне довелось на них посмотреть.— Ты видел, как я двигаюсь, — с вызовом продолжала она. — Разве это не прибавило бы дюжины золотых монет к той цене, которую можно было бы за меня запросить?— Пожалуй, — согласился я. Я подошел к ней, обнял за плечи и заглянул в глаза.— Я люблю тебя, Тэрл Кэбот, — прошептала она. — Пожалуйста, не оставляй меня!— Ты не можешь меня любить, — возразил я. — Ты ничего не знаешь ни о моей жизни, ни о том, какая у меня здесь миссия.— Мне это безразлично, — ответила она, кладя голову мне на плечо.— Мне нужно идти, — ответил я. — С твоей стороны было бы жестоко стараться меня удержать.— Возьми меня, Тэрл, — взмолилась она. — Возьми если не как свободную женщину, то как рабыню!— Красавица моя Элизабет, я не могу взять тебя ни как ту, ни как другую.— Нет! — воскликнула она. — Ты возьмешь меня так или иначе!— Нет, Элизабет, — мягко возразил я, — нет.Как разъяренная кошка, она набросилась на меня и ударила по щеке — раз, другой, третий..— Нет, Элизабет, это не поможет, — сказал я. Она замерла, лицо у меня горело.— Я тебя ненавижу, — пробормотала она — Ненавижу!— Не верю, — ответил я.— Тебе известен моральный кодекс воина Гора? — спросила она.— Нет, — покачал я головой, — не известен. — Она снова ударила меня по щеке.— Я тебя ненавижу, — процедила она сквозь зубы. И тут же, как я и ожидал, она опустилась передо мной на колени, протянув ко мне скрещенные в запястьях руки, как подобает горианской рабыне.— Теперь, — с вызовом сказала она, обжигая меня своим пылающим от ярости взглядом, — ты должен или убить меня, или сделать своей рабыней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123