Элизабет помогла снять петлю с шеи девушки и развязала ей запястья.— Пойдем! — сказала она мягко. — Я покажу тебе.Африз встала, её покачивало, она все ещё не верила происходящему. Она посмотрела на Элизабет, казалось увидев её в первый раз.— Твой акцент, — медленно сказала Африз. — Ты не из наших краев.— Ты видишь, что она носит шкуру ларла и что у неё нет ошейника, у неё нет кольца в носу и клейма, — сказал Камчак и добавил: — А у тебя будут.Африз, задрожав, упала снова на колени.— Отчего, ты думаешь, маленькая Африз, — спросил Камчак, — варварка, будучи рабыней, не одета в кейджер? Почему у неё нет кольца, клейма и ошейника?— Почему? — испуганно спросила Африз.— Потому что она по положению в фургоне выше, чем ты.Я раньше удивлялся, почему Камчак не обошелся с Элизабет Кардуэл, как обходились с другими рабынями тачаков.— Поэтому, — сказал Камчак, — среди прочих твоих обязанностей, моя дорогая, будет обязанность выполнять для этой варварки то, что выполняет рабыня-служанка.Это обожгло Африз из Тарии, как огонь, — она внезапно выпрямилась и вскрикнула:— Не я, не Африз из Тарии.— Ты, — сказал Камчак.— Служить рабыней варварке?— Да, — сказал Камчак.— Никогда! — вскричала девушка.— Да! — зарычал Камчак, закидывая голову, и громко крикнул: — Африз из Тарии в моем фургоне будет служанкой варварки!Девушка крепко сжала кулаки.— Я позабочусь, — добавил Камчак, — чтоб слух об этом достиг Тарии. Затем он согнулся и принялся лупить себя кулаками по коленям — он был удовлетворен.— Пожалуйста, — сказала Элизабет новой рабыне, — пойдем.Она попыталась взять Африз за руку. Африз гневно отдернула руку, не желая чувствовать её прикосновение, но затем, высоко подняв голову, она сделала шаг, следуя за Элизабет.— Если она не будет хорошо работать, — весело сказал Камчак, — побей её.Африз повернулась лицом к нему, сжимая кулаки.— Ты поймешь, моя маленькая Африз, — сказал он, — кто здесь господин.— Разве тачак слишком беден, — покорно спросила Африз, — чтобы одеть ничтожную рабыню?— В моем фургоне много алмазных бус, которые ты можешь надевать, если хочешь, но ничего другого, пока не угодишь мне.Она молча развернулась и последовала за Элизабет.После этого мы с Камчаком оставили фургон и пошли слоняться по лагерю, остановившись в одном из фургонов рабов, чтобы взять кувшин паги, который мы вскоре и прикончили.Оказалось, что в этот год народ фургонов успешно провел игры Войны Любви — эти новости мы узнали, распивая пагу в кругу воинов. Почти все тарианские девушки были уведены от столбов, к которым они были прикованы, в качестве рабынь. В некоторые годы, правда, успех склонялся и на другую сторону — это придавало интерес соревнованию. Мы также узнали, что девушка Херена из первого фургона была выиграна тарианским офицером, представлявшим дом Сафрара-торговца, которому воин и продал её.— Херена станет новой его танцовщицей, а духи и шелк Африз пойдут этой тачакской девке, — отметил Камчак.Казалось странным думать о ней, самой своенравной и надменной в лагере, гордо сидевшей на спине каийлы, как о надушенной, одетой в шелка рабыне тарианцев. «Она привыкнет к укусам бича и стали, эта девка», — бормотал Камчак между глотками паги. Я считал, что это не слишком приятная новость, но в то же время предполагал, что среди тачаков найдется хотя бы ещё один человек, который согласится с Камчаком, — юноша Гарольд. Его, не успевшего выиграть свой шрам храбрости, девушка настолько достала, что он будет рад от того, что Херена со всей её насмешливостью и дерзостью теперь уведена в оковах и колокольчиках в дом Сафрара и спрятана за высокими, толстыми стенами тарианского сада наслаждений.Вскоре мы с Камчаком, уже довольно пьяные, опять обнаружили себя возле фургона рабов.Мы решили побиться об заклад на ещё один кувшин паги.— Как насчет полета птиц? — спросил Камчак.— Согласен, — сказал я, — но я выберу первым.— Очень хорошо.Я знал, что сейчас весна и в этом полушарии большая часть птиц перелетает на юг.— Юг, — сказал я.— Север, — сказал Камчак.Мы подождали примерно минуту и увидели несколько птиц, речных чаек, летящих на север.— Эти чайки с Воска, — сказал Камчак. — Весной, когда на Воске ломается лед, они летят на север.Я вытащил несколько монет из кошелька и заплатил.— Первыми летят на юг луговые коршуны, — объяснил мне хитрый тачак. — Они уже тю-тю. А лесные харлеты и рогатые джаймы не тронутся с места, пока не наступит поздняя весна. В это время летят чайки с Воска.Распевая тачакские песни, мы с трудом нашли свой фургон.Элизабет грела на огне мясо, хотя оно было почти пережаренным.— Мясо пережарено, — сказал Камчак.— Вы в стельку пьяны, — проворчала в ответ Африз.Я посмотрел на девушек. Обе они сейчас были прекрасны особенно.— Нет, — поправил я её. — Мы божественно набрались.Камчак пристально рассматривал девушек, наклонившись вперед и при этом заметно покачиваясь.— Что-то не так? — спросила Элизабет.Я заметил, что на её лице был большой синяк, что волосы были немножко повыдерганы, а на щеке слева красовались пять длинных царапин.— Нет, — сказал я.Африз находилась в худшем состоянии. Она потеряла, по-видимому, больше чем один клок волос. На её левой руке запеклась кровь, похоже от укуса, и синяк располагался под правым глазом.— Мясо пережарено, — проворчал Камчак.Хозяин не интересуется стычками между рабами — это ниже его достоинства. Хотя, разумеется, он не одобрил бы, если бы его девушка была покалечена или ослепла.— Боски стреножены? — спросил Камчак.— Да, — хмуро ответила Элизабет.Камчак посмотрел на Африз.— Воды принесли? — спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123