— Интересное оружие, — сказал он, — но я предпочитаю копье и кайву.Вокруг поднялся невероятный шум, биение сотен копий по кожаным щитам. Я бросился к Камчаку, обнял его, чуть не плача от радости. Он довольно ухмылялся, пот блестел в бороздах его шрамов.Тут он повернулся и подошел к столбу Африз, стоявшей там с запястьями, скованными сталью.Она взглянула на него, потеряв дар речи от ужаса. Глава 11. ОШЕЙНИК И КОЛОКОЛЬЧИКИ Камчак внимательно разглядывал Африз.— Почему это рабыня, — риторически спросил он, — нарядилась в платье свободной женщины?— Пожалуйста, нет, тачак, пожалуйста, — в глазах прекрасной тарианки стояли слезы.И в следующий момент благородная, очаровательная Африз из Тарии осталась у столба в чем мать родила перед глазами своего господина.Она закинула голову и застонала. Запястья её все ещё были скованы удерживающими кольцами. Как и предполагал Камчак, она погнушалась надеть наряд рабыни под бело-золотое платье.Кассарская девушка, прикованная напротив неё к столбу, теперь была освобождена судьей, она подошла к столбу, к которому все ещё была прикована Африз.— Славно сделано, Камчак, спасибо.Камчак только пожал плечами.Тогда девушка мстительно подняла пальцем подбородок очаровательной Африз.— Рабыня, — прошипела кассарка, — рабыня…Затем она отвернулась и пошла к своим.Камчак громко рассмеялся.— Накажи её, — потребовала Африз.Внезапно Камчак выдал Африз пощечину. Ее качнуло в сторону, и из угла рта показалась струйка крови. Девушка поглядела на Камчака со страхом. Может быть, её ударили в первый раз за всю жизнь.Камчак стукнул её не слишком сильно, но вполне достаточно, чтобы проучить.— Ты должна понять, что тебя может наказать любой свободный воин народов фургонов, — сказал он.— Вижу, — произнес кто-то за спиной, — ты знаешь, как обращаться с рабами.Я обернулся и увидел, что в нескольких футах от нас рабы, стоявшие на окровавленном песке, держали на плечах открытый и роскошно убранный паланкин Сафрара из касты торговцев.Африз вспыхнула с головы до ног — все её тело залила краска стыда.Круглое красное лицо Сафрара лучилось радостью, хоть я и думал, что день похищения Африз будет трагичным для него. Узкие алые губы торговца широко раздвинулись, в гримасе удовольствие показались золотые зубы. Африз дернулась в наручниках, пытаясь напрасно прикрыться — теперь зрелище её наготы во всем богатстве было доступно даже для рабов, несущих паланкин. Для всех рабов Африз была теперь не больше, чем они сами: разве что её тело будет использовано не для того, чтобы переносить паланкин, носить грузы или копаться в земле, а станет служить несколько иным целям, впрочем, более легким и, без сомнения, более приятным, чем тело рабов-мужчин.— Сафрар! — закричала Африз.Сафрар взял с бархатной подушечки, лежащей рядом с ним в паланкине, маленький монокль, обрамленный стеклянными лепестками, прикрепленный к серебряному стебельку с серебряными листьями. Через это приспособление он внимательно посмотрел на девушку.— Африз! — вскричал он, словно ужасаясь, но сохраняя улыбку на лице.— Сафрар, — плакала она, — освободи меня.— Какое несчастье, — причитал Сафрар.На солнце весело сверкали его золотые зубы.— Африз получила сюрприз, — скаламбурил Камчак.— Я богатейшая женщина в Тарии! — выкрикнула Африз Камчаку. — Назови твою цену.Камчак посмотрел на меня.— Думаешь, пяти золотых будет достаточно, не слишком много? — спросил он.Я был изумлен.Африз едва не задохнулась от обиды в цепях у столба.— Слин! — зарыдала она, но затем обернулась и потребовала у Сафрара:— Купи меня! Если необходимо, используй все мои ресурсы, все! Освободи меня!— Но, Африз! — Сафрар изобразил изумление. — Я забочусь о твоих деньгах и обменивать всю твою собственность на одну рабыню будет самым немудрым и абсурдным решением с моей стороны, даже непростительным.Африз смотрела на него, отказываясь понимать, что он говорит.— Это правда, точнее, была правда, что ты была богатейшей женщиной во всей Тарии, — продолжил Сафрар. — Но твои богатства находятся не в твоих руках, а в моих, во всяком случае пока ты не достигла своего совершеннолетия, что случилось бы всего через несколько дней.— Я не хочу оставаться рабыней даже на день! — плакала, кричала девушка.— Я понимаю так, — сказал Сафрар, приподымая золотые капельки бровей над глазами, — что ты хотела бы по достижении своего совершеннолетия передать все свои богатства тачакам, чтобы освободиться?— Конечно, — плакала она.— Какое счастье, — констатировал Сафрар, — что такая передача запрещена законом.— Я не понимаю? — пробормотала Африз.Камчак сжал мое плечо и потер свой нос.— Без сомнения, ты знаешь, — сказал Сафрар, — что раб не может иметь собственности, так же как каийла, тарларион или слин?— Я богатейшая женщина Тарии! — вскричала она.Сафрар чуть-чуть склонился вперед. Его круглая физиономия лоснилась; он надул губы, улыбнулся, затем склонил голову и очень быстро сказал:— Ты рабыня, — а затем самодовольно заржал.Африз откинула голову и завизжала.— У тебя даже нет имени, — прошипел маленький торговец.Это была правда. Камчак, без сомнения, продолжал бы называть её Африз, но это было бы уже имя, данное им, а не её собственное. Раб или рабыня, не будучи полноправным разумным существом в глазах германского закона, не может выбирать имена по собственному усмотрению Таким образом, с точки зрения горианского закона, как это ни неприятно говорить, рабы — это животные, полностью и безоговорочно принадлежащие своим господам и вынужденные делать то, что господа захотят.— Думаю, я назову её Африз, — сказал Камчак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123