— Если понадобится, — поставил он меня в известность, — тачак может великолепно отдохнуть даже на рогах у боска, но коробанец, по-видимому, предпочитает спать на полу, вместо того чтобы по-человечески устроиться на шкурах ларла в командирском фургоне.— Что-то я не понимаю, — признался я.— Подумай.— Может, объяснишь?— Ты что, до сих не понял?— Нет.— Коробанец несчастный, — пробормотал Гарольд; он встал на ноги, вытер кайву о рукав и вложил её в ножны.— Ты куда? — спросил я.— К себе в фургон, — доложил Гарольд. — Он прибыл вместе с босками и ещё двумястами фургонами, включая, между прочим, и твой.Я приподнялся на локте.— Но у меня нет фургона.— Теперь есть, — возразил Гарольд. — И у меня тоже.Я недоуменно смотрел на него, полагая, что начались его обычные тачакские штучки.— Говорю тебе совершенно серьезно, — заверил меня Гарольд. — В тот вечер, когда мы отправились в Тарию, Камчак приказал выделить нам по фургону в награду.Мы вспомнили ту ночь с её нескончаемым путешествием по подземной системе городского водопровода, колодец, наш плен, Желтый Бассейн, Сады Наслаждений Сафрара, украденных тарнов, бегство — всю сумасшедшую авантюру.— В то время, — продолжал Гарольд, — наши фургоны, конечно, ещё не были выкрашены в красный цвет и не были полны трофеями и прочим богатством — ведь мы ещё не были командирами.— Но за что он нас наградил?— За храбрость, конечно.— Просто за храбрость?— За что же еще?— За успешное выполнение операции, например. Ты вот добился успеха, получил, что хотел. Но я-то нет. Я потерпел неудачу. Я не заполучил золотую сферу.— Золотой шар не имеет никакой ценности. Камчак сам это сказал.— Он просто не знает, чего она стоит.Гарольд пожал плечами.— Может быть.— Вот видишь: я не добился успеха.— Добился.— Какого? В чем?— Для Камчака храбрость — уже успех, даже само по себе проявление храбрости — очень важная вещь. Даже если ты при этом потерпел неудачу, ты все равно добился успеха.— Понятно.— Думаю, тебе это не совсем понятно.— Что именно?— То, что мы проникли в Тарию и выбрались из неё так, как выбрались мы, приведя с собой двух тарнов, достойно общественного признания. Мы оба, ты и я, удостоены шрама храбрости.Я не нашелся что сказать. Помолчав, я взглянул ему в лицо.— Но ведь ты не носишь шрам храбрости.— Парню с таким шрамом было бы не так-то просто действовать поблизости у городских ворот Тарии, — усмехнулся Гарольд. — Ты так не считаешь?— Совершенно верно, — рассмеялся я.— Ничего, — пообещал Гарольд, — как только у меня выпадет свободное время, я отыщу кого-нибудь из клана шрамовщиков и он нанесет мне шрам. Тогда я буду выглядеть ещё более привлекательным.Я рассмеялся.— Может, пусть он сразу же нанесет шрам и тебе? — предложил Гарольд.— Нет, — отказался я.— Шрам будет немного отвлекать внимание от твоей шевелюры.— Нет, спасибо, не нужно.— Ладно. Всем и так известно, что ты всего лишь коробанец, а не тачак. — Он помолчал и добавил: — Хотя многие из тех, кто носит шрам храбрости, заслужили его менее достойными делами, чем ты.Это было приятно услышать.— Ну, ладно, — сказал Гарольд. — Я устал и хочу поскорее добраться до своего фургона. Завтра снова за работу.— А я даже не знаю, где мой фургон, — признался я.— Я об этом догадался, когда понял, что ты, скорее всего, провел ночь после сражения, с удобством устроившись на полу пустого фургона Камчака. Я искал тебя, но так и не нашел. Твой фургон — тебе, наверное, это будет приятно узнать, — не пострадал от нападения паравачей. Не то что мой собственный.Я рассмеялся.— Странно, я даже не знал, что у меня давно есть фургон!— Тебе это уже давно было бы известно, если бы ты снова не бросился сломя голову в Тарию сразу после нашего возвращения на тарнах с Хереной, когда фургоны ещё двигались к Та-Тассе. Ты даже не задержался у фургона Камчака: Африз бы, конечно, тебя предупредила.— Как? Крикнула бы из клетки для слинов?— Тогда она уже не была в клетке.— Вот как? Рад слышать.— Та маленькая дикарка — тоже.— А с ней что стало?— Камчак отдал её одному воину.— Понятно. — Эта новость меня не обрадовала. — А почему ты сразу не сообщил мне о фургоне?— Это не показалось мне таким важным, — сказал Гарольд. — Но коробанцы, наверное, иначе относятся к подобным вещам — фургонам и прочим мелочам.Я не мог не рассмеяться.— Гарольд, я устал. Дай мне отдохнуть!— Ты не собираешься провести эту ночь в своем фургоне?— Пожалуй, нет.— Как пожелаешь. А я постарался, чтобы он не пустовал без паги и вина ка-ла-на из Ара…В Тарии, хотя в нашем распоряжении и оказались значительные богатства, большими запасами паги или ка-ла-на мы не располагали. Как я уже упоминал, тариане в основном предпочитали крепкие сладкие вина. В качестве трофея я взял себе во дворце сто десять кувшинов паги и сорок бутылок ка-ла-на с Тироса, Коса и Ара, но отдал их своим арбалетчикам, за исключением одной бутылки паги, которую мы с Гарольдом осушили ещё пару ночей назад. Я решил, что неплохо, пожалуй, было бы провести эту ночь в собственном фургоне. Две ночи назад мы с Гарольдом отведали паги, почему бы не подарить эту ночь бутылке ка-ла-на?Я посмотрел на Гарольда и улыбнулся.— Я тебе благодарен.— И есть за что, — сказал Гарольд, спутывая ноги своей каийле и запрыгивая в седло. — Без меня ты никогда бы не нашел своего фургона, а я бы ни за что больше не стал тратить время на пустую болтовню!— Подожди! — крикнул я ему вслед.В несколько прыжков его каийла выскочила из зала, пролетела следующий, вихрем промчалась по коридору и через секунду исчезла в проеме главного выхода из дворца.Бормоча проклятия, я рывком развязал поводья своего скакуна, затянутые вокруг колонны, и, на ходу запрыгнув в седло, помчался вслед за Гарольдом, не желая затеряться на улицах Тарии или среди тачакских повозок, заглядывая в каждый фургон и спрашивая, не мой ли это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123