Принесли два коротких меча, сделанных в Аре.Камчак неуклюже схватил один из них, словно это была простая палка. Мы с Камрасом переглянулись. И даже тарианин тихо сказал Камчаку:— Лучше сдайся сразу.Я мог понять его чувства. В конце концов, Камрас был воином, а не палачом.— Тысяча ран! — вскричала благородная Африз. — Золотая монета Камрасу за каждую рану!Камчак провел большим пальцем по лезвию и увидел, как яркая капля крови выступила из пореза.Он поднял руку к губам.— Ой, острое.— Да, — безнадежно сказал я и обратился к судье. — Могу я биться за него?— Это запрещено, — сказал судья.— Но это была моя идея, — возразил мне Камчак.Я схватил Камчака за плечо.— У Камраса нет желания убить тебя, он хочет только тебя пристыдить, уходи.Внезапно глаза Камчака вспыхнули.— Ты хочешь видеть, как меня пристыдят?— Лучше это, мой друг, чем видеть, как тебя убьют.— Нет, — сказал Камчак, отбросив всю показную иронию, — лучше смерть, чем стыд.Я отступил от него — в этом был весь Камчак.Мне будет очень не хватать моего друга, безудержно-веселого, любящего пьянство, хохочущего, ударяющего руками по коленям, танцующего Камчака-кочевника.В последний момент я выкрикнул:— Ради Царствующих Жрецов, держи оружие так!.. — пытаясь научить его простейшей из обыкновенных хваток за рукоятку короткого меча, предоставляющей наибольшую свободу в схватке. Но он держал меч, как горианскую искривленную иглу.Камрас закрыл на минуту глаза, как бы желая отключиться от представления.Я понял, что Камрас хотел всего-навсего прогнать Камчака с поля, пристыженного и униженного. У него было не больше желания убить неуклюжего тачака, чем убить крестьянина или горшечника.— Пусть начнется битва, — сказал судья.Они остались вдвоем на арене из песка. Стали осторожно приближаться друг к другу. Камчак посмотрел на свой меч, повертел им, по-видимому с удовольствием разглядывая игру солнечного света на лезвии.— Осторожно! — вскричал я.Камчак обернулся, чтобы посмотреть, чего это я кричу, и сделал это на свое счастье, потому что когда он оборачивался, солнце вспыхнуло, отразившись от его лезвия, прямо в глаза Камрасу, даже заслонившемуся рукой. На миг он был ослеплен.— Бей! — вскричал я.— Чего? — снова спросил Камчак.— Осторожно! — вскрикнул я, потому что Камрас уже снова наступал.Камчак старался держаться так, чтобы солнце было за его спиной — он использовал светило так же, как использует его тарн при охоте.Мне казалось, что Камчаку невероятно повезло.Солнце, отразившееся в нужный момент, спасло Камчаку жизнь.Камрас прыгнул, и казалось, будто бы Камчак вскинул руку, защищаясь, в последний миг. Впрочем, он потерял равновесие и мгновение стоял только на одной ноге. Я заметил, что удар был гладко парирован. Камрас начал гнать Камчака по песчаному кругу. Камчак спотыкался, едва не падал неуклюже и пытался восстановить равновесие. Теперь Камрасу удавалось при каждой атаке успеть ударить не менее дюжины раз. Но каждый раз, к моему удивлению, спотыкающийся Камчак, державший теперь меч словно пестик аптекаря, каким-то образом умудрялся отразить удар.— Убей его! — вскричала Африз.Я закрыл глаза. В любое следующее мгновение я ждал увидеть своего друга мертвым.Тут, будто бы устав, Камчак, отдуваясь, сел в песок. Он держал меч перед лицом, закрывая себе обзор. Но, отталкиваясь ногами, он вращался на собственном заду, всегда находясь лицом к Камрасу, откуда бы тот ни наскакивал.При каждом приступе тарианец бил уже всерьез, но каким-то невероятным образом в последнее мгновение тарианская сталь соскальзывала по клинку Камчака. Камчак хранил на лице выражение беспомощного изумления. Мое сердце замирало на каждом таком пассаже. Я был поражен, что в течение нескольких минут Камчак был объектом все более яростной атаки чемпиона Тарии и до сих пор умудрился оказаться незадетым.Затем Камчак устало поднялся на ноги.— Умри, тачак! — вскричал разъяренный Камрас, бросаясь на него.В следующую минуту я едва осмеливался дышать; кругом наступила тишина, нарушаемая лишь звоном стали. Камчак стоял так твердо, что, казалось, голова его оставалась совершенно неподвижной, а тело ловко двигалось, помогая бешеному движению клинка в руке.Наконец Камрас, уставший, едва способный поднять руку, отступил.Еще раз Камчак опытным движением послал солнечное отражение с лезвия меча в глаза противнику.Камрас зажмурился, вяло прикрываясь мечом.Оставшуюся часть схватки Камчак шаг за шагом приближался к противнику. Я видел, как кровь появилась на скуле Камраса, на левой руке, затем на бедре, затем на ухе.— Убей его! — кричала Африз.Но теперь, шатаясь как пьяный, Камрас бился за свою жизнь, а тачак, как медведь, лениво следовал за ним, легко задевая тело противника мечом.— Убей его! — выла Африз.Минут пятнадцать терпеливо, не торопясь, Камчак наступал на Камраса, нанося ему неглубокие, но чувствительные царапины и раны, оставляя быстро проступающую яркую кровь на его тунике или теле.Затем, к своему удивлению и удивлению всех, Камрас — чемпион Тарии в воинском искусстве так ослаб от потери крови, что упал на колени. Камрас пытался поднять свой меч, но стопа Камчака вдавила его в песок, и Камрас поднял глаза, чтобы посмотреть в изборожденное шрамами свирепое лицо тачака.Меч Камчака был у его глотки.— Шесть лет, — сказал Камчак, — прежде чем у меня появились шрамы, я был наемником в охране Ара. В то время я стал первым мечом.Камрас упал в песок, к ногам Камчака, неспособный даже просить пощады. Но Камчак не убил его.Вместо этого он бросил свой меч в песок — и меч вонзился почти до рукояти.Он посмотрел на нас и ухмыльнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123