Очень уж мне не хотелось, чтобы Камчак её продавал.— Ты думаешь, её ничему уже нельзя обучить? Ну… может, у нас что-нибудь и получится… — раздумывал Камчак.— Это значительно поднимет её цену, — согласился я.Я знал, что хорошее обучение может занять месяцы, хотя с умной девушкой можно многое сделать и за несколько недель.— Ты хочешь учиться? — грозно спросил Камчак, поворачиваясь к Элизабет. — Носить шелка и колокольчики, говорить, стоять, ходить, танцевать, учиться делать мужчин безумными от желания обладать тобой?Она ничего не ответила, только всхлипнула и пожала плечами.— Сомневаюсь, что её можно обучить.Элизабет опустила голову.— Ты всего-навсего маленькая дикарка, — устало произнес Камчак, затем он подмигнул мне: — Но она премиленькая дикарка, не так ли?— Да, — серьезно сказал я, — безусловно.Я видел, как глаза мисс Кардуэл закрылись и плечи затряслись. Она закрыла лицо руками.Я вышел за Камчаком из фургона. Обернувшись ко мне, он сказал прямо:— Ты дурак, что освободил Дину.— Откуда ты это знаешь? — спросил я.— Я видел, как ты посадил её на каийлу и поехал в сторону Тарии, — сказал он. — Она даже не бежала рядом с каийлой связанной. — Он ухмыльнулся. — Я знал, что она тебе нравилась, что ты не захотел заключать на неё пари, и потом… Твой кошель не стал тяжелее за то время, пока ты с нами живешь.Я рассмеялся.— А мог бы поиметь сорок золотых, — сказал Камчак. — Это по дешевке. На деле могло быть гораздо больше, потому что она была искусна в играх. Запомни, такая девушка, как Дина, стоит дороже каийлы. К тому же она прекрасна. — Камчак рассмеялся. — Альбрехт дурак, но Тэрл Кэбот ещё глупее!— Может быть, — согласился я, краснея.— Любой мужчина, позволяющий себе заботиться о своей рабыне, дурак!— Может быть, когда-нибудь, — предположил я, — даже Камчак будет заботиться о какой-нибудь рабыне.Камчак откинул голову и громко захохотал, затем согнулся, стуча себя по коленям.— Тогда, — решительно продолжал я, — ты, может быть, поймешь, как это получается.От моего последнего заявления Камчак, похоже, полностью потерял контроль над собой, он перекатился на спину, шлепая себя по бедрам и коленям, хохоча как ненормальный. Он принялся кататься от смеха, стучать по колесу своего фургона, через пару минут его смех превратился в спазматический хрип и стон. Потом началась какая-то нездоровая икота. Я бы не удивился, если бы он задохнулся от хохота.— Между прочим, завтра, — напомнил я, — ты бьешься на Равнине Тысячи Столбов.— Да, — сказал он, — а сегодня мы с тобой напиваемся.— Было бы полезней хорошенько выспаться ночью.— Да, — сказал Камчак, — но я тачак, и я напьюсь.— Очень хорошо, — сказал я, — тогда я тоже напьюсь.Затем мы плюнули, чтобы определить, кто будет покупать выпивку. В искусстве плевать на дальность Камчак был непревзойденным. Он это делал с изящным разворотом тела и головы и поэтому переплюнул меня примерно на четверть дюйма. К тому же плутоватый Камчак, разумеется, заставил меня плюнуть первым…И вот утром мы вышли на Равнину Тысячи Столбов. Несмотря на наше громкоголосое безумство в последнюю ночь с неизвестно каким уже по счету кувшином паги и распеванием разухабистых тачакских песен, Камчак с утра был в хорошем настроении: вертел головой по сторонам, насвистывал, время от времени выбивал ритм на луке седла. Я догадался, что мысли Камчака были заняты тарианкой Африз, и чтобы развеяться, он несколько самонадеянно, с моей точки зрения, пощипывал тачакских девок до того, как их выиграл.Я не знаю, была ли в этой равнине ровно тысяча столбов, у меня сложилось впечатление, что их там гораздо больше. Эти столбы с плоскими вершинами, имеющие примерно шесть с половиной футов в высоту и примерно семь или восемь дюймов в диаметре, стояли двумя длинными рядами попарно один против другого. Две линии были разъединены примерно пятьюдесятью футами прерии. Столбы в ряду отстояли друг от друга примерно на десять ярдов.Эти сооружения протянулись более чем на четыре пасанга по прерии в направлении от города в бесконечную степь. Все столбы были ярко расписаны, каждый по-разному, гамма цветов была просто великолепна. В целом это буйство красок производило впечатление, будто мастера работали в прекрасном настроении, с азартом и легкостью, и это состояние передавалось тем, кто теперь во все глаза рассматривал их творения. Я чувствовал себя словно на карнавале, но настроение мое сразу изменилось, едва я вспомнил, что между этими нарядными столбами будут сражаться и умирать люди.У некоторых столбов, заканчивая последние приготовления, ещё продолжали возиться ремесленники.Кто-то укреплял маленькие кольца, прикручивая их по одному с каждой стороны примерно на высоте пяти футов от земли, другие проверяли надежность замков, поочередно отмыкая их и вешая ключ на маленькие крюки у вершины столба.В пятидесяти ярдах от нас приглашенные из Тарии музыканты играли легкую незамысловатую мелодию.Между каждой парой столбов был разровненный, очищенный от травы и посыпанный песком круг.Сквозь колонны кочевников пробирались разносчики из Тарии, продавая пирожные, вина, мясо и даже цепи и наручники.Камчак, прищурившись, посмотрел на солнце — теперь оно было на полпути к зениту.— Тарианцы, как всегда, запаздывают, — ухмыльнулся он.Со спины каийлы я увидел движение у ворот Тарии.— Они идут! — сказал кто-то.Обернувшись, я, к удивлению своему, увидел среди тачаков юного Гарольда, того самого юношу, которого Херена так оскорбила во время состязаний с Конрадом и Альбрехтом. Впрочем, сейчас её, по счастью, поблизости не было. Молодой человек показался мне прекрасно сложенным, подтянутым и даже не по годам широкоплечим и высоким, хотя, разумеется, шрамов на его лице так и не появилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123