— Ты — самка, — небрежно заметил я. — Твои представления о мужчине искусственны, надуманны.Она сердито фыркнула.— Странно, — продолжал я, — что когда в мужчине волнуется кровь и просыпается стремление к женщине, он вдруг объявляется не настоящим мужчиной.Она застонала от отчаяния и, как я и ожидал, внезапно расплакалась, на этот раз искренне. Думаю, многие мужчины Земли, оказавшись в подобной ситуации, потрясенные и пристыженные, отступили бы перед этим, не знающим промаха оружием женщины. с ощущением вины и неясных опасений пошли бы на попятную, уступая глупым желаниям своей подруги. Но, с усмешкой наблюдая за этими издревле известными женскими уловками, я знал, что в эту ночь рыданиям Элизабет не будет уделено ожидаемое ею внимание. Я рассмеялся.Она посмотрела на меня с испугом, в глазах её стояли слезы.— Ты действительно хорошенькая маленькая рабыня, — заметил я.Она яростно попыталась вырваться, но — безуспешно.Я не забыл покрыть своими поцелуями и грациозное, изящно вылепленное колено девушки, и — с обратной стороны колена — аппетитную впадинку.— Пожалуйста, — всхлипнула Элизабет.— Веди себя тихо, рабыня, — распорядился я. Легко покусывая нежную кожу на ноге девушки, я оставлял на ней поцелуи все выше и выше.— Пожалуйста, — пробормотала она.— Что-то не так? — осведомился я.— Мне хочется уступить тебе, — прошептала она.— Пусть тебя это не пугает, — успокоил я девушку.— Нет, — покачала она головой. — Ты не понимаешь.Я был озадачен.— Мне хочется уступить, отдаться тебе, чувствуя себя рабыней, — призналась она.— Ну, так отдайся, — пришел я ей на помощь.— Нет! — воскликнула она — Нет!— Ты можешь отдаться мне как рабыня своему хозяину, — посоветовал я.— Нет! — закричала она — Ни за что!Я снова вернулся к поцелуям.— Пожалуйста, хватит, — взмолилась она.— Почему? — удивился я.— Ты подчиняешь меня себе, делаешь рабыней своих губ!— Может быть, горианцы правы?— Нет! Не правы!— Разве тебе не хочется уступить мне, чувствуя себя рабыней?— Нет! — закричала она, рыдая от ярости. — Отпусти меня!— Пока ты не уступишь, не отпущу.У неё вырвался крик отчаяния:— Я не хочу быть рабыней!Но когда я прикоснулся к наиболее интимным, потаенным местечкам её тела и она оказалась не в состоянии себя контролировать, я уже знал, что она чувствует себя полностью подвластной моим рукам, беспомощной, настоящей рабыней.Теперь её руки, её губы сами искали меня, признавая мою власть над ней без стеснения, в естественном порыве стремясь уступить, отдать себя мне, её хозяину. Стало ясно: даже плетью от неё невозможно было добиться подобного повиновения.Она внезапно вскрикнула, ощутив себя полностью в моей власти. И затем затихла, не осмеливаясь даже пошевелиться.— Ты проиграла, — прошептал я ей на ухо.— Я не рабыня! — застонала она. — Не рабыня!Я почувствовал, как её ноготки впились мне в руку. Поцеловав её, я ощутил на губах вкус крови и внезапно осознал, что она меня укусила. Голова её была запрокинута, веки смежены, а губы приоткрыты.— Хорошенькая маленькая рабыня, — произнес я.— Я не рабыня.— Ну, скоро ею будешь.— Нет, Тэрл, пожалуйста, не делай меня рабыней!— Ты чувствуешь, что это возможно?— Пожалуйста, не нужно!— Разве мы не поспорили?Она попробовала улыбнуться.— Давай забудем о пари. Правда, Тэрл, это было так глупо. Давай забудем?— Значит, ты признаешь себя моей рабыней?— Нет! Никогда!— Тогда, моя хорошая, игра ещё не окончена.Она отчаянно попыталась освободиться и затем внезапно, словно изумленная происходящим, замерла и посмотрела на меня.— Главное ещё впереди, — пообещал я.— Я это чувствую, — призналась она.Она лежала, не шевелясь, но я чувствовал, как её ногти все сильнее впиваются мне в руку.— Мне страшно, — пробормотала она.— В этом нет ничего страшного, — возразил я.— Я чувствую, как ты все больше подчиняешь меня себе.— Так и есть.— Нет, я не хочу!— Не бойся.— Ты должен меня отпустить!— Подожди, уже недолго осталось.— Пожалуйста, отпусти меня, — взмолилась она.— Горианцы считают, — напомнил я, — что женщина в ошейнике может быть только женщиной.Она одарила меня полным ярости взглядом.— А ты, моя очаровательная Элизабет, носишь ошейник.Она со слезами отчаяния в глазах порывисто отвернулась.И тут я почувствовал, как её ногти, впиваясь, едва не разорвали кожу у меня на руке, губы девушки сомкнулись, голова откинулась назад, тело мучительно изогнулось так, что плечи её оторвались от пола, глаза, до этого момента закрытые, широко распахнулись, и в них отразилось тревожное изумление, по телу девушки пробежала конвульсивная волна, её словно захлестнуло заполнившим тело пламенем, отразившимся в её обращенных ко мне глазах, и тут я, следуя требованиям горианского обряда посвящения в рабыню, со всем подобающим традиции презрением коротко бросил:— Рабыня!Взгляд её наполнился ужасом.— Нет! — закричала она и с дикой ненавистью рванулась с пола и заработала кулачками с такой отчаянной яростью, что, очевидно, готова была бы избить меня, если бы я только позволил.Я знал, она, возможно, решилась бы даже убить меня, если бы это было в её власти. Но сейчас она могла лишь попытаться вырваться из моих объятий, царапаться и кусаться, пока я не утихомирил её и не подарил ей поцелуй — поцелуй господина, принимающего покорность своей рабыни, не имеющей возможности выказать свое неповиновение.— Рабыня! — со стоном вырвалось у неё из груди. — Я — рабыня! Рабыня!Через час она лежала на ковре в моих объятиях и со слезами на глазах смотрела мне в лицо.— Теперь я знаю, что такое быть рабыней в руках господина, — пробормотала она.Я не ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123