На Горе существует также своя система широт и долгот, однако базируется она на горианской системе исчисления времени, двадцать анов, местных часов, составляют горианские сутки Та-Сардар-Вар — направление, нанесенное на все горианские карты; Та-Сардар-Ки-Вар, естественно, на картах не указывается, поскольку все остальные направления тоже «не на Сардар». Приняв Сардар за Северный полюс, перечисляю направления по земной часовой стрелке сначала Та-Сардар-Вар, далее — Рор, Рим, Тан, Васк (в разговорном — Верус Вар, или «полный разворот»), затем — Карт, Клим, Каийл и снова Та-Сардар-Вар. Берущая начало близ Ара широкая река Картиус, между прочим, получила свое название от направления, в котором она течет. В своем путешествии от Сардара я взял направление на Карт, потом некоторое время двигался на Васк, после чего снова свернул на Карт, пока не достиг великих равнин Тарии — земель народов фургонов. Картиус я пересек вместе с караваном, к которому присоединился; мы переправлялись на барже. Баржи эти, как правило, строятся из стволов поваленных ветром деревьев ка-ла-на и буксируются упряжкой речных тарларионов — огромных травоядных ящеров с перепонками на лапах. Жители прибрежных деревенек из поколения в поколение передавали искусство приручения, выращивания и дрессировки этих животных; когда-то они даже требовали у властей статуса отдельной касты. Картиус — река настолько быстрая, что, несмотря на мощь упряжки тарларионов, нас все-таки снесло на несколько пасангов Пасанг — общепринятая на Горе мера длины, приблизительно равная 0, 7 мили, прим. автора.

по течению.Караван направлялся в Тарию, разумеется. Насколько мне известно, караванов, направляющихся к кочевникам, обычно не бывает — последние обходятся без торговли и не любят гостей. Я оставил караван на другом берегу. Заботы мои вели меня к народам фургонов, а не к жителям Тарии. Странно, но народ Тарии некоторые считали погрязшими в роскоши лежебоками; признаться, меня смущали подобные упреки. Тария умудрилась выстоять на протяжении многих поколений, сохраняя свой статус свободного города в степи, где безраздельно властвовали свирепые народы фургонов.В течение какого-то времени я молча глядел на скот и людей, лихорадочно спешащих к Тарии.Я не понимал, отчего народы фургонов вызывают такой ужас. Казалось, даже осенняя трава гнется, устремляя бурые волны в направлении Тарии, трава, мерцающая на солнце, похожая на коричнево-рыжий прибой под летящими низкими облаками; даже шальной ветер во всем своем неистовом объеме и движении, кажется, желает во что бы то ни стало прижаться к высоким стенам далекого города.Переведя взгляд туда, откуда бежали перепуганные люди и животные, я увидел в пасанге от себя столбы черного дыма, поднимавшегося с горящих полей в холодном воздухе.Казалось, вся прерия была подожжена. Однако приглядевшись, я понял, что горят только крестьянские поля. Трава прерий, которая служила кормом боскам кочевников, оставалась нетронутой.Там же, вдали, словно черное зарево, растущее клочьями, вставала пыль, поднятая той силой, что напугала спасающихся животных и людей, — без сомнения, из-за горизонта вот-вот должны были показаться бесчисленные стада кочевников.Народы фургонов не занимались земледелием.Это были прирожденные пастухи и временами — разбойники. Питались они исключительно мясом и молоком босков. Кочевники высокомерно считали горожан забившимися в норы крысами, трусами, боящимися жизни под открытым небом, ублюдками, предпочитавшими не сталкиваться в открытую с теми, кто завладел степями и пастбищами их мира.Боск, без которого народы фургонов не представляют себе жизни, — похожее на быка, неуклюжее, злобного вида создание с горбом, косматой, длинной шерстью, широколобой головой и крошечными красными глазами, порой гневно вспыхивающими, как у обозленных слинов; у взрослых животных расстояние меж остриями длинных, угрожающе изогнутых рогов порой превосходит длину двух копий.Если мясо и молоко босков потребляется кочевниками в пищу, то его шкурами кроют повозки, в которых живут, из них же шьют кожаные и меховые одежды; толстая кожа холки боска идет на щиты, жилы — на нитки, распиленные кости и рога — на сотни предметов — от шил, игл и ложек до наконечников копий. Из копыт готовят клей, салом умащивают тело во время холодов, в дело пущен даже навоз, им топят костры — в степях редко встречаются деревья.Среди кочевников бытует поверье, что боск — мать народов фургонов, и, следовательно, к нему нужно относиться с должным почтением — убивший боска случайно или по недомыслию удушается ремнем или шкурой погубленного им животного. А если погибает беременная корова, но теленок извлечен из чрева живым, приостанавливается весь марш кочевников до тех пор, пока детеныш не подрастет и не сможет передвигаться самостоятельно.Казалось, прерии передалось возбуждение несшихся во весь опор животных и людей — ветер, огонь вдали, близящаяся зыбь волнующейся пыли, пеленой тянущейся от горизонта в ярко-синее осеннее небо.Вскоре и я почувствовал сквозь подошвы сандалий, что почва трясется; волосы на затылке встали дыбом, а руки покрылись гусиной кожей.Сама земля сотрясалась под копытами стад кочевников.Они приближались.Вскоре должны были показаться разъезды разведчиков.Я поднял щит на плечо. Правой рукой я подбросил и покрепче ухватил горианское копье.Я медленно двинулся навстречу вздымавшейся вдалеке пыли по волнующейся, дрожащей земле прерий. Глава 2. ЗНАКОМСТВО С КОЧЕВНИКАМИ Всю дорогу меня мучил вопрос: зачем я ввязался в это дело, за каким, собственно, чертом я, Тэрл Кэбот, землянин, а позже воин горианского города Ко-Ро-Ба, Города Утренних Башен, потащился за тридевять земель в дикие прерии юга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123