Молодого человека поразила скромность, почти суровость обстановки, и он подумал: «Тандернак действительно был опасен, коль скоро он позволял себе не заботиться о роскоши для собственной персоны...» Бабушка Ронуэн, «самая мудрая из ныне живущих», как иногда именовал ее Адобекк, говорила внукам: «Будьте осторожны с людьми, которым безразличны дорогие и красивые вещи: этих невозможно удовлетворить. Жадный соблазнится деньгами, алчный – красотой; но такого человека невозможно сбить с пути ничем – он остановится только тогда, когда дойдет до донца».
«Или пока его не остановят острым клинком в сердце», – добавил Ренье мысленно и усмехнулся.
Пластина с небольшой надписью и отпечатком узкой женской ладони стояла на полу, возле окна. Тандернак не успел даже поместить ее в специально изготовленный ящичек, который вешается на стену на самом видном месте и украшается цветами и бантами. Сразу помчался разыскивать Эйле.
Ренье сдернул с постели тонкое покрывало и завернул пластину. Он уже повернулся к двери, чтобы покинуть дом так же незаметно, как проник сюда, когда послышался громкий крик:
– Вор!
Ренье не колебался ни мгновения: он бросился к окну, намереваясь выскочить наружу – хотя находился на уровне третьего этажа. Если ему повезет, он даже не расшибется – поймает невидимые лучи Стексэ и Ассэ, как это умела делать Фейнне. В последний миг Ренье замер и еле слышно выругался: это окно, как и все прочие в доме, было забрано решеткой. Об этом Ренье почему-то позабыл. Видимо, потому, что подобный обычай не был распространен в Королевстве.
Согласно легенде, один из эльфийских королей даже издал специальный указ, запрещающий ставить решетки на окнах – «дабы не чинить препятствий любовным приключениям юных влюбленных». (Чуть позднее обманутые мужья начали ссылаться именно на эту формулировку, внесенную в указ с поистине эльфийской беспечностью: их жены-де, не говоря уж о любовниках жен, никак не могут считаться «юными влюбленными» – в силу достаточно солидного возраста).
В дверь хозяйской спальни уже ломились; Ренье уловил бряцанье оружия. Должно быть, все предосторожности оказались тщетными: молодые воспитанники Тандернака сразу уловили чуждые звуки среди привычных голосов дома и отправились за стражей. Ренье вцепился себе в волосы и сильно дернул, как будто этот способ мог помочь ему лучше сообразить, как выбраться из глупого положения. Будь на его месте Эмери... Старший брат никогда бы не попался так нелепо. Эмери умел слышать музыку – предметов и мест. Он бы сперва понял, как вплести свой голос в общую симфонию – а уж потом начал бы бродить по комнатам незнакомого жилища.
Неожиданно внизу, на улице, Ренье заметил знакомую фигурку. Мальчишка-карманник бродил взад-вперед, как часовой, и время от времени задирал голову наверх.
– Эй, – позвал его Ренье.
Мальчик показал на себя пальцем.
– Ты меня зовешь?
– Тебя!
– А, покупатель крыс! – обрадовался мальчик, – Хочешь сделать новый заказ? Постоянному клиенту – скидка.
– Я попался, – сказал Ренье.
– Я так и понял, что ты свой брат, – солидно отметил маленький воришка.
– Я брошу тебе одну штуку в окно, а ты спрячь её хорошенько. Я потом найду тебя.
– Дорогая вещица?
– Не сомневайся, хотя продать ее ты не сможешь. Лучше и не пробовать. Дождись меня – я сам ее у тебя куплю.
– Почем дашь?
– Они уже дверь ломают – некогда препираться! – зашипел Ренье, проталкивая между прутьями пластину, обернутую в ткань. – Заломишь, сколько вздумается. Беги отсюда – да не попадись!
– Ну, я – не ты, – сказал мальчик, подхватывая брошенный сверток на лету и мгновенно исчезая.
Ренье сел на постель. Дверь покачнулась и слетела с петель. Двое стражей и растрепанная полуголая девчонка у них за спиной показались на пороге. Ренье вздохнул.

* * *
– Вы решительно отказываетесь назвать себя? – в третий раз спросил начальник караула. Его тон звучал едва ли не сочувственно.
Здесь, у первой стены, нередко ловили жуликов, воришек и взломщиков всех мастей; изредка попадались настоящие грабители. Все эти дела, как правило, оказывались достаточно ясными, чтобы подпадать под юрисдикцию местной стражи: более высокий суд тревожили лишь в тех случаях, когда преступление требовало смертной казни.
Ренье молчал. При нем не нашли ничего из вещей Тандернака, хотя воспитанники этого достойного господина в один голос утверждали, что незнакомец проник в их дом тайно и намеревался совершить кражу.
– Он ведь ничего не похитил, – резонно замечал начальник стражи, обращаясь к обвинителям. – Мы выясним, кто он такой и для чего пробрался в дом, а вам лучше сейчас уйти... – Он невольно скользнул взглядом по едва прикрытым юным телам.
– Его захватили прямо в спальне нашего господина! – напирала девица в платье из бус. – Что у него на уме? Пусть ска-ажет...
Начальник стражи был, в принципе, неравнодушен к женщинам. Сейчас он даже не мог объяснить себе, в чем причина его полного безразличия к этой юной особе, которая так и ест его глазами. «Вероятно, дело в ее неискренности», – подумал он. Но при том сам знал, что неискренность – лишь одна из причин: ему доводилось видеть женщин, которые добивались не столько его любви, сколько некоторых услуг, связанных с его служебным положением; и тем не менее эти женщины бывали ему симпатичны, и он принимал их ласки в обмен на ожидаемые от него одолжения.
А эта девчонка вообще равнодушна. Она ластится к нему с той же мерой интереса, с какой прачки стирают белье, а домохозяйки штопают рваные чулки: точно выполняет давно надоевшую работу.
Поймав понимающий, чуть насмешливый взгляд Ренье, начальник стражи окончательно смутился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163