.. ну, не всегда.
– Не всегда, – подхватил Ренье. – Только при соблюдении ряда условий. Вы конспектируете лекцию, сударыня? Учтите, на зачете я буду лютовать. Особенно это касается невнимательных студенток, которые полагают, будто могут сдать предмет исключительно путем демонстрации своих прелестей. Так вот, я – абсолютно равнодушен к любым прелестям!
Она с трудом сдерживала слезы. Ренье между тем ораторствовал:
– После того как самка отвечает на ухаживания самца благосклонно, наступает самый акт соития. Результатом этого акта обычно и становится беременность, которая длится от двух месяцев у морской свинки до года – у слонихи. Вы, сударыня, находитесь на расстоянии трех пятых от морской свинки и одной пятой – от слонихи. Ну, приблизительно. Чуть позже можно будет рассчитать точнее. Словом, у тебя, Эйле, будет ребенок от Талиессина.
Она разрыдалась. Для Ренье это оказалось полной неожиданностью. Он схватил ее в охапку, усадил к себе на колени, как маленькую девочку, и начал вытирать ей лицо рукавом.
– Не реви, – попросил он нервно. – У меня от женских слез делаются мурашки.
– Я думала... – прошептала девушка и замолчала.
Ренье чуть встряхнул ее.
– Говори. Не бойся – я не стану смеяться. И никому не скажу.
– Я думала, такое бывает, только когда хочешь ребенка. А если еще не решила, хочется тебе детей или нет, то ничего и не случится, – прошептала она.
– Несомненно, тебе хотелось этого ребенка, – со всей серьезностью отозвался Ренье. – Ведь это будет дитя самого Талиессина!
– Я не знаю... – Она протяжно вздохнула. – Не знаю. Я люблю его.
– Это первый шаг к желанию родить ребенка.
– Вы уверены, мой господин, что ребенок родится... нормальный?
– Я не видел ни одного ребенка, моя госпожа, о котором можно было бы сказать, что он совершенно нормальный.
– Вы смеетесь! – Эйле всхлипнула. – Вы все смеетесь надо мной.
– Прости. Я больше не буду. Просто мне не вполне понятен смысл твоего вопроса, Эйле. Что тебя тревожит? Ты – здоровая молодая женщина. Вряд ли рождение ребенка причинит тебе много хлопот. К тому же Талиессин найдет для тебя хорошую няньку, кормилицу, служанку – кого захочешь.
– Я не глухая, и глаза у меня тоже есть, – сказала Эйле горько. – Всего наслушалась. О Талиессине говорят, будто он не человек вовсе. И не эльф. Так, чудище.
– Эйле, Эйле. Ты ведь видела его без одежды, ты ложилась с ним в постель – как ты можешь верить досужей болтовне? Вот лично я его голым не видел – но я не верю.
Эйле вдруг улыбнулась.
– Как я вам благодарна!
Ренье легонько поцеловал ее в макушку и спустил с колен.
– Иди, расскажи ему обо всем. Попроси, чтобы он снял тебе дом в городе. С прислугой, мужской и женской. Уединенный, с хорошей тяжелой дверью. И учти: ты теперь – важная персона, мать бастарда.
– Я – мать ублюдка, – горько сказала Эйле.
– Ублюдки нарождаются только у плохих людей, Эйле. А хорошие производят на свет бастардов.
– И какая же разница?
– Разница – та, что у бастардов обычно имеются права. В отличие от ублюдков, – сказал Ренье. – Уж поверь мне, Эйле, в этом вопросе я знаток. Если у принца не будет законных детей – или если с законными детьми что-нибудь случится, у него всегда останется бастард. Постарайся воспитать ребенка в преданности отцу и другим братьям. Пусть не держит на отца зла, когда Талиессин возьмет себе жену.
– Этого я тоже боюсь, – сказала Эйле.
– Он не может жениться на тебе. Только не он, – сказал Ренье. – Еще два поколения назад эльфийский король имел право заключить брачный союз с любой приглянувшейся ему женщиной. Талиессин – последний. Не слишком счастливая судьба, но тут уж ничего не поделаешь. Если он не найдет для себя эльфийку, династия прервется.
– Он говорил об этом... Я и сама не хочу. Какая из меня королева?
– Всему можно научиться. Даже тому, чтобы быть королевой. Но ты останешься королевской любовницей.
– Я боюсь, что, узнав о ребенке, он решится пренебречь законом, – прошептала Эйле.
– Талиессин влюблен, но достаточно разумен и знает, что такое ответственность. Откройся ему. Он – такой же хороший друг, как и я, Эйле.
Эйле застенчиво посмотрела на Ренье и вдруг попросила:
– Можно, я здесь поплачу? Мне очень хочется, а во дворце – никак.
– Ладно, реви, – милостиво позволил Ренье. – Позовешь меня, когда закончишь. Я научу тебя замазывать следы дурного настроения. У меня и пудра есть – с карнавала осталась.

* * *
Ребенок, мальчик, родился в доме за четвертой стеной, который специально был нанят для Эйле. Там имелось все желаемое: и тяжелая дверь, и крепкий замок, и немногословные слуги, муж и жена: он охранял дом, она ухаживала за матерью и младенцем.
Талиессин пришел на второй день после знаменательного события: прежде его не было в столице. Эйле встретила его очень важная. Глядя на нее, Талиессин расхохотался:
– Что с тобой?
– Я теперь важная особа, – пояснила она. – Мать бастарда.
Он сморщился.
– Ну что ты говоришь, какого бастарда...
– Такого. – Она улыбнулась. – Ужасно хорошенького. Он такой толстый!
– Толстый? – Талиессин озадаченно поднял брови. В его представлении «толстый» и «хорошенький» совершенно не вязались между собой. – Я могу на это посмотреть?
– Конечно! Горэм сейчас его принесет.
– Ты наняла кормилицу?
– Нет, я хочу кормить его сама. Это очень смешно!
– Что – смешно? – не понял Талиессин.
– Как он разевает рот и начинает чавкать, – пояснила молодая женщина.
– Есть вещи, которых я никогда не пойму, – сказал Талиессин.
– Лично мне жаль мужчин, – заявила Эйле, – они лишены слишком многого.
Явилась Горэм с огромным свертком на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163