..
– А вы знаете, – тут Хессицион наклонился вперед и зашептал, – вы знаете, что наш преподаватель по оптике – не человек? А? Вот Вейенто – это есть такой герцог, говорят, страшный дурак, – он ненавидит Эльсион Лакар. Дескать, все беды – из-за эльфийской крови. Но что бы он запел, если бы проведал про гномов!
Вейенто выслушал эту тираду, не дрогнув ни единым мускулом.
– О каких гномах вы толкуете, господин профессор?
– О самых гнусных, жирных, твердокаменных гномах! О бородавчатых, уродливых тупицах – вот о каких! Что, удивлены? Между прочим, один из них читает у вас оптику! Почему никого из вас, тупиц, не удивило, что преподаватель искусства левитации ни разу не взлетел сам?
– Возможно, нас это и удивляло, господин профессор, однако задавать вопросы касательно личности преподавателей...
– Чушь! – еще более пронзительно заорал Хессицион. Его лицо задергалось, словно в тщетной попытке сменить черты, а затем обмякло: щеки повисли, веки дря6ло опустились. – Чушь, – прошептал он. – Вы обожаете сплетничать за спиной у преподавателей... Я ничего не желаю больше слышать о левитации. Это слишком просто. Примитивный уровень – для Академии.
– Мы, группа прогрессивно настроенных студентов, придерживаемся абсолютно того же мнения, – заявил Вейенто.
Подрагивающие веки старика медленно поднялись. Теперь глаза Хессициона выглядели иначе. Вейенто даже вздрогнул. Сквозь дряхлую оболочку старца глядел молодой человек, умный, полный сил и, главное, – переполненный сильным, почти животным желанием обладать женщиной. Вейенто, и сам время от времени подверженный подобным порывам, сразу различил то же свойство в другом человеке.
Дребезжащий голос проговорил:
– У меня нет подходящей базы для проведения опытов. Не говоря уж о том, что отсутствуют объекты для испытаний.
– Какие объекты вам нужны? Только скажите – все будет! – Вейенто стиснул пальцы. Он боялся и того, что был чересчур напорист, и того, что не проявил надлежащей настойчивости.
– Какие объекты? Вы что, осел? – Хессицион презрительно передернул плечами. Он встал, прошелся по комнате, взял в руки вазочку, процарапал на ее лаковом покрытии ногтем черту, уронил и сразу же забыл о ней. – Какие объекты? Какие объекты? – Он пробежал пальцами по бархатной шторе, ущипнул бахрому, рассыпал коробку с золотыми пряжками для верхней одежды. – Объекты... – Неожиданно лицо старика стало растерянным, как будто он перестал понимать, о чем идет речь. Повернувшись к Вейенто, он жалобно спросил у него: – Какие объекты?
– Я говорю об объектах для проведения ваших опытов, господин профессор, – невозмутимо отозвался Вейенто. – О людях, обладающих достаточной чувствительностью к малейшим нюансам в действии лунных лучей.
– Разве таковые объекты наличествуют? – осведомился Хессицион, вновь обретая презрительную величавость.
– Полагаю, да, – молвил Вейенто.
– Что?! – Хессицион сморщил нос, стянул лицо в отвратительную гримасу, а затем громко, фальшиво расхохотался. – Ну что ты несешь, дурак? Хочешь, чтобы тебя вышибли из Академии? Учти, никаких твоих денег не хватит оплатить твою учебу! Здесь работают серьезные ученые. Больно им нужно тратить свое время на кретинов... на кретинов, да. – Он вдруг сделался ужасно задумчивым. Складки разбежались, лицо его разгладилось. – Говоришь, нашел объект? Сколько ты за него хочешь? Я куплю! Мне одолжат. Мне задолжали за сорок лет преподавания.
– Помилуйте, господин профессор, – сказал Вейенто, похлопывая себя перчаткой по ладони, – мы сами готовы платить вам за работу. Речь идет лишь о том, чтобы предоставить вам надлежащие условия для опытов.
Хессицион замер, двигая челюстью, точно пережевывая только что услышанное. Затем он неожиданно подпрыгнул и завопил тонким, звенящим голосом:
– Где объект?!!

* * *
Несвобода смыкалась над головой Фейнне; девушка чувствовала, что тонет. Она перестала сопротивляться похитителям, мечтать о том, что вот-вот явится Элизахар и освободит ее. Она сделалась безвольной и недоступной для внешнего мира, полностью погрузилась в свои размышления – и решила, что отныне никто не сможет причинить ей душевного страдания. Там, в глубинах отчаяния среди полного одиночества, в темноте, она обрела покой.
Однако этот покой оказался обычным самообольщением, и Вейенто без труда сумел вторгнуться в душу девушки – как только в этом возникла надобность. Фейнне-узница сильно уступала в опыте Вейенто-тюремщику, и скоро ей предстояло убедиться в этом.
Подготовку к вторжению начал Алефенор, начальник стражи. Он явился в комнату девушки и по-хозяйски уселся на ее постели. Фейнне повернула к нему голову. Алефенор часто забывал о том, что пленница слепа, так безошибочно она определяла местонахождение собеседника и даже угадывала выражение его лица – если хотела.
– Уйдите, – сказала Фейнне бесцветным голосом. – Вы мне мешаете.
– Я буду входить и выходить, когда мне вздумается, – сказал Алефенор.
Она пожала плечами и отвернулась.
– Дорогая, вы плохо отдаете себе отчет в своем положении, – продолжал Алефенор.
Что-то в его тоне заставило ее насторожиться. Некая торжествующая нотка. Внутренне она сжалась. Что еще они сумели придумать, чтобы уязвить ее? И главное, ради чего они все это делают?
– Говорите, – позволила она высокомерно.
Алефенор расхохотался, хлопнул себя по коленям.
– Ладно, так уж и быть... Скажу. Поблизости от нашего чудесного дома, в лесу, находился один человек. Один человек, которому совершенно нечего было здесь делать.
Она молчала.
– Это был очень дурной человек. Он убивал других людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163