расковырянное людьми брюхо горы сыпало и сыпало все более крупными обломками. Обнажилась берилловая жила: длинные темно-зеленые кристаллы лежали, вытянувшись друг за дружкой, как стайка маленьких, удлиненных рыбок, плывущих из глубины наверх, навстречу солнечному свету. Изумруды появились прямо над головой Радихены, но он их не видел.
Наконец гора излила свой гнев и затихла. В шахте зашевелились люди: двое или трое были серьезно ранены, остальные – в том числе и Радихена, – к их великому удивлению, почти не пострадали, если не считать синяков и содранной кожи на руках.
Не было только Тейера, и Радихена сразу заметил это.
– Он с тележкой пошел, когда началось, – вспомнил Радихена. И повернулся в ту сторону, куда отправился Тейер перед самым обвалом.
Там ничего не было. Сплошная стена, нагромождение скальных обломков и песка.
Радихена запустил пятерню в пыльные рыжие волосы, сильно потянул. Ему было немного странно, потому что он ничего не чувствовал. Ни страха, ни печали. Смутно захотелось выпить, но и это желание сразу угасло. «Если бы я умел писать, я написал бы здесь „справедливость“ или „надежность“, – подумал Радихена отрешенно, – и это внесло бы в мою жизнь порядок».
Он с трудом поднялся на ноги и подошел к завалу.
– Не трать силы, – сказал белобрысый и болезненно поморщился: он сильно повредил ногу. – Засыпало так засыпало. Если и откопаешь, то мертвеца.
– У меня несчастливое место в бараке, – сипло отозвался Радихена. – Чего мне бояться?
Он на мгновение обернулся и увидел лицо того, к кому обращался, – бело-красную маску: кровь текла из глубокой ссадины на лбу, все остальное залепила пыль.
Маска моргнула, и словно в ответ моргнул огонек в лампе.
Рабочий снял лампу, чтобы погасить ее.
– Не надо, – попросил Радихена.
– Огонь съедает воздух, который нужен нам для дыхания, – отозвался рабочий.
– Впервые о таком слышу, – удивился Радихена.
– Ты совсем дикий, как и все, кто с юга, – заметил другой рабочий.
Радихена повернулся в его сторону. Он двигался машинально, как будто его дергали за ниточки, каждый раз оборачиваясь навстречу новому голосу.
– Почему это я дикий? Огонь или горит, или не горит. Мы или дышим, или не дышим. Для огня нужно топливо – масло, дрова...
– Ты тоже не воздухом питаешься, – сказал этот рабочий. – У нас с огнем только это общее и есть, что мы дышим одним и тем же...
«Огонь, – подумал Радихена. – Для тех, кто не умеет писать, это всего лишь горящие дрова. Но научишься выводить буквы – и сразу будешь знать, чем он дышит. Тем же, чем дышит сам герцог Вейенто...»
А вслух проговорил:
– Нам все равно здесь долго не продержаться – давайте оставим свет...
И, не дожидаясь решения своих товарищей, принялся разбирать камни, завалившие Тейера. Сперва при слабом свете, потом – в полной темноте. Он слышал, как люди переговариваются, обсуждают какие-то переходы и даже посылают одного из наименее пострадавших разведать старый тоннель – цел ли он еще и нельзя ли выбриты я наружу через него.
А Радихена продолжал брать в руки камни и отбрасывать их себе за спину. Он загребал их молотком, раскачивал, откатывал – и вытаскивал, вытаскивал... Ему было жарко, но он не снимал одежды. Голова болела нестерпимо, но Радихена, не знавший, как выглядят буквы, не знал и того, что это – от нехватки воздуха.
Вернулся рабочий с сообщением о том, что старый тоннель, кажется, завален тоже. Пытались припомнить, нет ли вертикальной штольни, через которую при известной ловкости сумел бы выбраться хотя бы один человек. Остальные соглашались подождать, пока прибудет помощь.
Штольня поблизости была, но и она рухнула – это выяснилось еще через несколько часов.
А Радихена все работал...
Голоса рабочих звучали все глуше. В темноте Радихена их не видел.
Наконец он дотронулся до чего-то, что не являлось ни камнем, ни кучей щебня. Это была рука, вся мокрая, но теплая. При прикосновении она дернулась.
Радихена снял еще несколько камней, нащупал лицо. Он скинул рукавицу и поднес пальцы к ноздрям Тейера. Огрубевшие пальцы не сразу уловили дыхание.
Заскрежетала щебенка: кто-то приблизился к завалу.
– Он жив? – спросил один из рабочих.
– Вроде... Дышит, только еле-еле.
– Дай погляжу. – Рабочий наклонился над лежащим Тейером, поводил над ним лицом, но ничего в кромешной тьме не разглядел. Крикнул, оглянувшись назад: – Зажгите лампу! Нужно посмотреть.
Принесли лампу, затеплили в ней фитиль, и в слабеньком, прыгающем свете разглядели лицо Тейера, грязное и как будто смятое, но с удивительно безмятежным выражением.
– Посвети-ка лучше, – попросил Радихена.
Лампа поднялась повыше, мягкий ее лучик, как будто гнувшийся при соприкосновении с камнями, вдруг пропал – растворился в пустоте.
– Так вот почему он жив, – пробормотал Радихена. – Его не к скале прижало.
– Что ты там говоришь? – нетерпеливо спросил рабочий, который подошел помочь.
Тот, что с лампой, подвигал рукой, плохо понимая – куда подевался луч. Высветился проход: низкий округлый свод, уводящий в никуда. Оттуда не тянуло сквозняком – напротив, воздух там был спертый, неподвижный.
Тейер лежал головой в этом проходе. Поэтому он и не задохнулся, когда его завалило камнями.
Рабочий с лампой направил луч на Радихену.
– Ты, рыжий, знал, что там проход?
– Откуда? – Радихена пожал плечами. – Я здесь без году неделя. И перестаньте называть меня рыжим – меня зовут Радихена.
– Ну ясное дело, – сказал рабочий странным тоном. – Не понимаю только, откуда здесь этот проход. Его не было.
Он озабоченно посветил туда еще разок, пригляделся, всунувшись через лежащего Тейера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163