Окраина диктует приверженность – не столько даже к традиционному, сколько к устаревшему; и здесь соблюдалось старое правило – никаких отдельных столиков, никакого уединения. Все должны быть на виду. Честному человеку скрывать ведь нечего, не так ли?
Талиессин уверенно пересек зал и плюхнулся на скамью: он вознамерился занять средний стол ближе к камину. Общий разговор на мгновение затих. Несколько торопливых взглядов на вновь прибывшего – и суждение о нем было вынесено, не слишком лестное для новичка. Двое или трое откровенно поморщились и отвернулись, один ухмыльнулся, а ближайший к Талиессину сосед отодвинулся на скамье подальше.
Ренье появился минутой спустя. На него уже не обратили внимания: просто еще один такой же. Тоже чумазый и растрепанный, тоже не бережет добротной одежды. Разве что на лицо более приятный.
Принц все время вертелся, глядел по сторонам, рассматривал висящие на стенах украшения – аляповатые деревянные полускульптуры, раскрашенные синим и зеленым и изображающие птиц с непомерно большими крыльями и несуществующие плоды. То и дело Талиессин принимался ерзать на скамье, жевал пряди своих волос, если те случайно попадали ему в рот, а после, очнувшись от задумчивости, резко выплевывал их. Наконец он вытащил нож и начал чистить ногти.
Ренье сидел напротив и молча смотрел на этого юнца. Ему казалось странным, что тот когда-нибудь сделается королем целой страны. Будет принимать важные решения, подписывать оправдательные или смертные приговоры, раздавать земельные наделы. Вот этими самыми смуглыми руками в цыпках от вечной возни с лошадьми и собаками.
Иногда Ренье пытался представить себе, какая кровь течет в жилах наследника. Крохотная капля эльфийского наследия растворена в обычном красном месиве, унаследованном от человечьих предков. Насколько сильна эта капля? Какой окажется она, когда впервые будет явлена на алтаре, во время ежегодного возобновления брачного союза королевского правящего дома с землей Королевства?
Ренье стеснялся этих мыслей. Он догадывался, что нечто подобное посещает и другие умы Королевства. Более изощренные, нежели ум обычного молодого дворянина, – и уж конечно более испорченные. Королева почти совершенно утратила волшебные свойства своих предков – и все же оставалась истинно эльфийской дамой, стройной, с темными розами, вспыхивающими на щеках в минуты волнения.
Но сколько ни вглядывался Ренье в Талиессина, он никогда не видел, чтобы у того на коже проступали эти потаенные огненные розы. Ничего. Обычный юноша. Разве что менее привлекательный, чем обычно бывают молодые люди этого возраста.
– Ну, где же Мегинхар? – выговорил наконец Талиессин и убрал нож. – Я уже всю грязь выковырял, а он до сих пор договаривается...
Действительно, никто из прочих спутников принца до сих пор не появлялся.
– Нужно еще лошадей устроить, – напомнил Ренье. – Сейчас все придут.
Но Талиессин не желал больше ждать. Он резко обернулся и закричал на весь зал:
– Эй, ты! Ты, толстая! Иди сюда!
Служанка обратила к кричащему сдобное лицо и пожала плечами.
Талиессин вскочил:
– Толстуха! Я тебя зову!
Служанка снова пожала плечами и боком двинулась к столу. Талиессин наблюдал за ней, улыбаясь все более удивленно.
Ренье опередил принца – он поднялся и проговорил отчетливо, резко:
– Ужин для пятерых.
– Я вижу только двоих, – протянула служанка, окидывая мутным взором потолок.
– Я заплачу за пятерых, – сказал Ренье.
– Ну тогда ладно, – сказала служанка и так же боком двинулась в сторону кухни. По дороге она несколько раз оглядывалась на Ренье и его спутника с самым подозрительным видом, точно всякое мгновение ожидала от них подвоха.
Талиессин снова уселся, развалился на скамье, сощурился. Теперь лицо принца, как казалось, состояло из нескольких резких черт, углубленных и выделенных тенями: две полоски на лбу – брови, под ними две узкие щели – сомкнутые глаза с прямыми, опущенными на щеку ресницами, дальше – зигзаги тонко вырезанных ноздрей, извилистая верхняя губа и прямая нижняя – и под нею глубокая ямка на подбородке. Маска гротескная, на опасной грани безобразия и неотразимой притягательности.
Ренье знал, что в очередной раз вызвал у принца раздражение. В таких ситуациях Ренье частенько припоминал, как студенты в Академии задирали Элизахара. Тот неизменно ухитрялся поставить нахалов на место. Железный человек. У Ренье никогда так не получится. С другой стороны, Элизахар никогда не имел дела с принцем.
Служанка преступно медлила с заказом, и Ренье не на шутку досадовал: обильный ужин мог бы отвлечь принца и предотвратить очевидно приближающиеся неприятности.
Разговоры, притихшие было с появлением чужаков, возобновились. Обычные вечерние пересуды лавочников. Они почти не достигали слуха двоих молодых людей. Было скучно. Талиессин уронил голову на стол, улегшись щекой на ладонь, и не мигая уставился на ближайшего соседа. Еще одна его неприятная игра: ждать, пока человек почувствует на себе тяжелый взгляд раскосых зеленоватых глаз и начнет ежиться.
Однако лавочник оказался крепким орешком – даже не дрогнул. Отказался даже от искушения повернуться и посмотреть на того, кто столь нахально на него таращится.
Прошло еще несколько минут, прежде чем Ренье понял: дело вовсе не в предполагаемой силе духа их соседа – того слишком захватила тема разговора, который незаметно отошел от последних местных сплетен и перетек в совершенно иное русло: теперь обсуждались слухи, добравшиеся до окраины из предместий.
– Думаете, нам расскажут? – говорил, пригибаясь к столу, какой-то человек с неприятно звучным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163